История греческой литературы Том I

В 1677 г. появилась "Федра" Расина. Признавая в предисловии, что он пошел по пути, нескольку отличному от Эврипида, он, однако, подчеркнул, что не преминул обогатить свою пьесу всем тем, что ему "показалось наиболее блестящим у Эврпида". Изменив характеры и Федры и Тезея, он, ссылаясь на "Энеиду" Вергилия (VII, 762), ввел Ариктию. Не осмеливаясь решить сам, насколько удалась ему эта пьеса, Рясин просит судить об этом читателей; откликась на его вызов, они признали "Федру" наиболее интересной из всех его обработок Эврипида. Ее критике и изучению посвящена обширная литература, наиболее существенные образцы которой привел А. И. Поливанов в обстоятельном предисловии к своему русскому переводу.

Гёте утверждал: "Если пьесы Эврипида, по сравнению с Софокловыми, и обладали большими недостатками, то это не может еще быть причиной того, чтобы последующие поэты подражали именно этим недостаткам и тем губили себя. Если же они обладали большими достоинствами, так что некоторые могли даже предпочитать их пьесая Софокла, то почему же последующие поэты не развивали этих достоинств или почему же они не стали не метшей мере тек же велики, как сам Эврипид?" [708] В другом месте Гёте указывает на крупное достоинство Эврипида: "Он настолько знал своих афинян, чтобы чувствовать, что взятый ими тон вполне подходит для их современников". Содержание "Ифигении в Тавриде" Эврипида послужило канвой для трагедии Гёте, но он внес существенное отличие в свою пьесу: у Эврипида Ифигения одерживает победу над простоватым царем Тавриды благодаря хитрости, а у Гёте она сама отдает себя в руки царя; добившись нравственней победы над ним, она свободно уходит от него, напутствуемая его благословением. У Эврипида в "Ифигении в Тавриде" местный царь Фоант обрисован чертами, резко подчеркивающими его варварский облик; Гёте первый захотел показать и в нем общечеловеческие настроения и побуждения.

Из множества ваз, изображающих сцены трагедии Эврипида, можно указав на кратер из Апулии, являющийся образцом работы южноиталийских фабрик и поступивший а кабинет древностей Московского университета. Лицевая его сторона изображает сцену вручения письма Пиладу из "Ифигении в Тавриде" (ст. 725 слл.), оборотная — паломничество Ореста в Дельфы.[709]

Трагедии Эврипида обильно доставляли содержание и для мастеров римских саркофагов. Как образец, можно указать на принадлежащий нашему Эрмитажу саркофаг работы начала II века н. э., найденный в Италии в 1856 г. На передней стороне изображена кормилица, вручающая Ипполиту письмо Федры; на правой узкой стороне — скорбящая Федра, окруженная эротами, беседующая с кормилицей; на левой — гибель Ипполита, а на задней — его охота с товарищами. В целом воспроизведены основные сцены "Ипполита".

Но этот археологический материал, если им пользуются для восстановления не дошедших до нас трагедий, скорее путает, чем помогает, как это видно хотя бы из разбора "Скиросцев" Р. Энгельмана.[710] Нельзя установить с несомненностью, что мастер клал в основу своей работы именно пьесу Эврипида, а не какой-нибудь другой источник; нельзя также ручаться, что мастер строго держался этого источника, который он мог и видоизменять.

Ион Хиосский, занимавшийся разносторонней литературной деятельностью (он написал, между прочим, трагедия "Агамемнон" и "Алкмена" и драму Сатиров "Омфала"), отмечал, что Софокл в общественных делах походил на любого из добрых афянян своего времени.[711] Эврипида, наоборот, так захватили софистика и философия, что во взглядах его современников не было ничего, чего бы он не считал нужным пересмотреть; но при страстном желании подвергнуть все критическому пересмотру он не мог остановиться на каком-нибудь определенном решения, а ставил только вопросы, давая на них лишь предварительные попытки ответа.[712]

Гуго Штейгер подчеркивает, что Эврипид всю свою долгую жизнь учился, изменяя под влиянием расширенного знания свой взгляд на все, что его занимало.[713] Встречая в мифах непонятное и неприемлемое в поведении бога, он смело подвергал его критике, становясь против судьбы и бога всегда на сторону человека. Не находя опоры для положительного учения, он, подводя итог размышлениям и исканиям всей своей жизни в "Вакханках", говорит: бог, если он плох, не бог. Но свое начало эти воззрения ведут уже от песни хора в "Алкестиде" (ст. 438-475), неспособного ни понять смерть "лучшей из жен", ни примириться с допустившими такую несправедливость богами.

7. ДРУГИЕ ТРАГИЧЕСКИЕ ПОЭТЫ

По пути, пролженному Эврипидом, шло все дальнейшее развитие трагедии, явно обреченной, однако, на переход в другой вид литературы: по мере того как Эврипид все больше ослаблял связь своих драм с мифом, последний начинал все сильнее стеснять драматургов, и это толкало поэзию на поиски новых, более гибких форм. От преемников Эврипида не дошло ни одной драмы целиком кроме "Реса".