История греческой литературы Том I

В папирусах нашлись новые отрывки из "Мудрой Меланиппы". Благодаря им содержание трагедии восстанавливается так. Меланиппа родила от Посейдона близнецов. В наказание за это отец велел ослепить ее; брошенных детей принимают пастухи и передают их жене царя Икарии Теано, которая выдает их за своих. Родив сама детей, Теано гонит детей Меланиппы. Те освобождают мать, томящуюся в темнице. Посейдон объявляет себя их отцом, возвращает Меланиппе зрение, и она выходит замуж за мужа Теано, наложившей на себя руки. Такое содержание обнаруживает значительную близость "Меланилпы" с "Антиопой" и другими трагедиями, что позволило Виламовацу-Меллендорфу[701] развить свои давние наблюдения над творческой манерой Эврипида; в "Гераклидах", при разработке образа дочери Геракла, Эврипид как бы дал дальнейшую углубленную характеристику Поликсены Софокла, характер же Алкмены содержит черты, из которых впоследствии сам Эврипид развил образ своей Гекабы. Из "Меланиппы" путем вплетения подробностей из сказаний фиванцев о походе Семерых вырастает у него "Ипсипила", а затем высшую обработку тех же положений дает Эврипид в "Антиопе". Тот же исследователь полагает, что отправной точкой для всех этих трех пьес Эврипида послужила "Тиро" Софокла, где судьба дочери Салмонея походит на судьбу матери основателей Рима — Ромула и Рема. Но для принятия этой догадки нужно точнее знать отношение по времени этих драм Эврипида к пьесе Софокла. Во всяком случае целый ряд подробностей этих драм: внебрачная связь девушки с богом, рождение близнецов, нахождение пастухами брошенных детей, встреча детей с матерью, ее спасение детьми, "узнание" по вещам, счастье в браке обольщенной раньше девушки, — Эврипид целиком переносит из одной трагедии в другою, у него же их перенимают Менандр, Дифил и другие мастера "новой" комедии.[702]

Безыменный автор трактата "О возвышенном" (гл. 15,3) отмечает,, что Эврипид с особенной силой выводил в трагедиях любовь и припадки безумия, причем в таких сценах он имел успех, может быть, больший, чем в каких-либо других. Но ведь и у Софокла припадки безумия представлены в "Аяксе", а любовь изображена в самых скромных проявлениях не только в "Антигоне", но и в том же "Аяксе", где все поведение Текмессы объяснимо лишь тем, что эта пленница сумела по-любить, и притом глубоко, своего повелителя. Стало быть, приведенное замечание трактата "О возвышенном" основано на том, что Эврипид охотнее пользовался такими сценами, чем Софокл, и лучше с ними справлялся. Обработка любовных приключений также прокладывала путь к сближению поздней трагедии с "новой" комедией, которая в свою очередь, соприкасаясь с любовной элегией, развилась в совершенно своеобразный жанр в эпоху эллинизма.

Черты обыденной жизни, проникшие в трагедии Эврипида, отразились и на его речи. В трактате "О возвышенном" (гл. 40,2) отмечено, что Эврипид любит производить впечатление возвышенности посредством искусного сочетания слов общеупотребительных и народных.

Новшества Эврипида, разрыв его с приемами предшественников, вызвали острую вражду любителей старины.

Аристофан задевает Эврипида за его пристрастие к "словечкам" ("Ахарняне", ст. 398; "Мир", ст. 532), за выбор хромых и нищих в герои пьесы ("Ахарняне", ст. 411 ; "Лягушки", ст. 846), подхватывает толки насчет торговли зеленью его матери ("Ахарняне", ст. 478; "Женщины на празднике Фесмофорий", ст. 387, 456). В "Лягушках" Аристофан высмеивает склонность Эврипида усложнять речи своих персонажей вычурными оборотами и словами (ст. 774, 814, 876, 901 слл.).

Видное место отвел Эврипиду Аристофан в 411 г. в комедии "Женщины на празднике Фесмофорий".[703] Здесь задета и мать Эврипида (ст. 387), но наибольшее внимание уделено его пьесам, в которых он отзывался о женщинах дурно (ст. 85, 182), выводил на сцену порочных Федр и Меланипп (ст. 498, 547) и не изобразил добродетельной Пенелопы (ст. 597). Родственник Эврипида пытается защитить его, говоря, что он изображал женщин такими, каковы они в действительности (ст. 519). В указанную комедию Аристофана введены очень остроумные пародии отдельных сцен из трагедии "Елена" (ст. 865 слл.) и "Андромеда" (ст. 1057 слл.), где сам Эврипид выступает в ролях Менелая и Персея. Добившись перемирия с женщинами обещанием впредь ничего не говорить о них дурного (ст. 1161-1163), Эврипид в заключение появляется в образе старой сводни, соблазняющей стражника прелестями плясуньи (ст. 1172). В этом можно видеть новый выпад Аристофана против Эврипида, снизившего, на его взгляд, высокую трагедию до уровня бытовой комедии, выводившей женщин самого низкого нравственного уровня.