История груди

Во времена Директории (1795–1799), по мнению литературного критика Барбары Гелпи (Barbara Gelpi), женские платья по обе стороны Ла-Манша демонстрировали «простоту и удобство для комфорта беременных или кормящих матерей. Груди были подчеркнуты и легкодоступны [для младенца]»^[185]. В конце века на короткий период корсеты исчезли совсем, а платья стали настолько легкими и прозрачными, что весили всего пару фунтов^[186].

Статья в газете «Маленькая почта» от 22 июня 1797 года передавала существующую картину:

Две женщины вышли из красивого кабриолета. Одна была одета прилично, другая с обнаженными руками и грудью, поверх панталон телесного цвета надета прозрачная юбка. Они опасливо прошли пару шагов, и тут их окружили и сдавили. Полуголую женщину оскорбили… Никто не мог без возмущения смотреть на непристойный наряд этой дамы «новой» Франции^[187].

В передовице одного из английских журналов начала 1800-х годов отмечалось, что молодые дамы теперь «прикрыты лишь прозрачными шалями, которые развеваются над их грудями и совершенно их не скрывают»^[188]. Такая почти не прикрывающая тело одежда считалась приличной для молодых матерей и для незамужних женщин. Груди, которые в эпоху Возрождения были разделены на две категории (одна грудь для кормления, другая для сексуальных утех), соединились в одно многофункциональное целое. Кормящая грудь стала сексуальной (илл. 48).

48. Маргарита Жерар. «Первые шаги, или Кормящая мать». Около 1800. В годы после революции кормящая мать приобрела дополнительное сексуальное и гражданское значение.

С этого момента к материнской груди с эротическими полутонами будут обращаться не один раз, чтобы она послужила различным национальным интересам. Во Франции в XIX и XX веках аллегорическая фигура с одной или обеими обнаженными грудями продолжала олицетворять Республику. Часто она идентифицировалась с идеей Свободы, как в знаменитой картине Делакруа «Свобода на баррикадах». Она не о Революции 1789 года, как думает большинство, а о кровавом восстании 1830 года (илл. 49).

49. Эжен Делакруа. «Свобода на баррикадах». 1830. Среди тел погибших и развернутых знамен Свобода Делакруа с обнаженной грудью ведет народ к победе. В этом случае обнаженные груди стали символом демонстративного неповиновения, настойчивого и агрессивного, как и само восстание народа.

По контрасту со «случайным» обнажением женской груди в эпоху Возрождения или в эротическом искусстве XVIII века эта Свобода обнажает свою грудь намеренно для того, чтобы внушить политические, а не сексуальные чувства^[189]. Спустя более чем сто лет, во время освобождения Парижа от немецкой оккупации во время Второй мировой войны, популярная французская певица Анна Шапель вскочила на крышу автомобиля и разорвала на груди блузку. «Как Свобода Делакруа она обнажила свои великолепные груди и запела национальный гимн»^[190]. Жизнь, беря примеры поведения из искусства, не нашла лучшего символа свободы, чем обнаженная женская грудь.

Около 1850 года грудастый символ Французской республики получил имя Марианна. С тех пор юное лицо, фригийский колпак и обнаженная грудь Марианны много раз изображались на картинах, в работах скульпторов, на постерах, плакатах и монетах как выражение отваги, динамизма, солидарности и сексуальной привлекательности, которые французы называют национальными чертами характера^[191]. Хотя и другие государства так или иначе позаимствовали черты Марианны для своих национальных эмблем — например, Колумбия, Британия и Пруссия, — ни одна из женщин-символов не обнажала груди с бесстыдством французской модели.

Франция задавала тон в XVIII веке и цеплялась за веру в свое политическое превосходство еще долгое время после того, как оно уже утратило свою международную силу. Но поднимающаяся волна британского империализма и растущая мощь Соединенных Штатов сместили центр влияния в англоговорящий мир. Большая часть XIX века прошла под знаком королевы Виктории, ее любимого мужа принца Альберта и их девятерых детей, которые показали высший пример семейной и гражданской преданности.