История и культура индийского храма. Книга I. Рождение храма

Многочисленные культы деревенских богинь с их уникальной мифологией, богатыми традициями и своеобразной иконографией – это огромный пласт культуры индуизма, который ни в коем случае нельзя игнорировать при изучении религиозной картины Индии. Свои деревенские культы имеются в каждой части огромного субконтинента, где большинство местных божеств являются богинями, покровительствующими определенному населенному пункту. В Южной Индии, к примеру, есть категория деревенских богинь под названием Урамма – Мать ура (там. ūr), то есть поселения. Для жителей деревни она – заботливая и любящая мать. Примерами таких богинь могут служить и южноиндийская Мариямман, упоминавшаяся выше Кхамбхешвари, или Манаса, которой поклоняются в Северной Индии. Их часто называют матерями, да и к именам агамических богинь часто добавляют слово mātā, mā, ammaṉ и т. д., что означает «мать»[183]. Они также часто обозначаются санскритским термином «грамадевата» (grāmadevatā), то есть деревенское божество (grāma – деревня, devatā – божество). По некоторым данным, 80 % населения Южной Индии являются поклонниками именно грамадеват, в то время как пуранические культы с их главными богами существуют как бы за пределами деревенской жизни и не так распространены (Elgood, 2000: 189). Вместе с тем не существует четкой границы между двумя категориями культов – многие культы деревенских богинь в трансформированном виде давно уже обосновались в агамических храмах.

В отношении деревенских богинь следует иметь в виду три важных момента. Во-первых, каждая такая богиня является исключительно местным проявлением божественности и воспринимается как единственное в своем роде существо со своим личным именем и собственным характером. Во-вторых, у каждой богини имеется собственное сакральное место обитания, которое может быть представлено каким-либо природным объектом либо храмом. Он может быть совсем простым и невзрачным, а может представлять собой вполне интересный пример храмовой архитектуры. Но чаще всего священное место богини расположено прямо под открытым небом или в поле и выглядит в виде груды камней, помеченных флагом или шестом.

И, наконец, в-третьих, любая богиня имеет свое иконографическое изображение, которое зачастую может не иметь ничего общего с привычной нам иконографией агамических божеств или же быть представлена в виде камня, столбика или какого-либо иного символа.

Нагадевата – грамадевата в одной из деревень Южной Индии

Пожалуй, одна из наиболее выдающихся особенностей деревенских богинь – отсутствие у них супруга и абсолютная независимость от мужчины (хотя у мужских деревенских богов иногда есть свои супруги). Часто мифология рассказывает о какой-либо несправедливости, совершенной мужчиной по отношению к богине. Отсюда ее суровый нрав и даже жестокое поведение в некоторых ситуациях, особенно в тех случаях, когда речь идет о защите интересов жителей деревни. Это богиня-защитница, способная, когда это необходимо, проявить силу, чтобы, как настоящая мать, защитить своих детей. Богине и деревенским богам-мужчинам (таким как тамильский Айянар) нередко поклоняются в пределах одной деревни, но в отдельных святилищах и даже часто в разных частях деревни (Elgood, 2000: 189). Как правило, богине приносят в жертву животное мужского пола – петуха, козла или буйвола, и очень часто именно кровь. Также богине жертвуют алкогольные напитки.

Хотелось бы обратить особое внимание на один чрезвычайно важный момент: не существует абсолютно четкой грани между деревенскими культами и пураническими, следовательно, между агамической храмовой культурой и деревенской. Эти два контекста довольно прочно примыкают друг к другу и пронизывают друг друга. В качестве примера приведем культ Драупади – одной из «панча-канья» (pañcakanyā)[184], героини эпоса «Махабхарата», культ которой широко распространен в Южной Индии (Таминаду, Андхра Прадеш, Карнатака)[185] и даже за ее пределами. Но особое место ее культ занимает в тамильском регионе, в Джинджи (Ceñci). Не случайно эту богиню здесь называют «живущей в Джинджи» (ceñci patiyāḷē) – именно в данной местности в период между XIII и концом XIV века сформировался ее культ. Здесь он и укоренился (Hiltebeitel, 1991: 3, 11).