История и повествование

Позиция на пограничье между легальной и нелегальной политикой, которую занимал Керенский, оказалась важной: подпольщики были неизвестны массам (а некоторые и не спешили действовать открыто). Но многое зависело и от самого Керенского, который развил в это время лихорадочную деятельность.

Он нашел нескольких близких ему депутатов, они решили добиваться проведения официального заседания Думы. Керенский обзвонил по телефону своих друзей, он требовал, чтобы они направляли восставшие войска к Думе. Каждые десять-пятнадцать минут он по телефону получал свежую информацию о положении в различных частях города. К Керенскому устремлялись депутаты, от него они хотели узнать новости. Он, предвосхищая развитие событий, уверял, что восставшие движутся к Таврическому дворцу. Многих депутатов это пугало, но лидер трудовиков пытался убедить их, что революция уже началась, Дума должна возглавить народное движение. Однако время шло, а «обещанных» Керенским войск все не было [428].

От имени трудовиков, социал-демократов и прогрессистов Керенский призвал совет старейшин Думы не подчиниться царскому указу о роспуске Думы. Это предложение, бросавшее открытый вызов монархии, было отклонено. Было решено, как это планировалось ранее, созвать в Полуциркульном зале «неофициальное» совещание наличных членов Думы (еще накануне Родзянко распорядился созвать совещание думских фракций). Выбор места заседания свидетельствовал о том, что Дума действует в рамках существующих законов, не нарушая указа [429].

Биографы Керенского преувеличили значение его выступления на совете старейшин: «После горячей речи Керенского решено было депутатам не расходиться, а оставаться на своих местах» [430].

Около двух часов к Таврическому дворцу подошел крупный отряд восставших войск. Произошло столкновение между повстанцами и охраной Думы [431].

Керенский устремился на улицу и обратился к солдатам с приветственной речью. Выступали также социал-демократические депутаты М. И. Скобелев и Н. С. Чхеидзе. Но лидер фракции трудовиков был не только особенно ярок, но и наиболее резок. Неудивительно, что современники вспоминали порой только о его выступлении, именно о его речи упоминалось в слухах, распространявшихся в этот день по всему Петрограду [432].

Керенский призвал восставших солдат войти в здание, сменить охрану и защищать Думу. Он отдал унтер-офицеру распоряжения об установлении караулов во дворце. Это были смелые и рискованные поступки. Возглавив бунтующих солдат, Керенский открыто проявил себя как руководитель восстания. С точки зрения законов империи он действовал как явный мятежник, но в глазах повстанцев он приобретал статус «вождя революции». Неудивительно, что об этом поступке часто упоминали потом сторонники Керенского. Сам он неоднократно использовал этот эпизод для укрепления своего авторитета: «…я ввел первую часть революционных войск в Таврический дворец и поставил почетный караул», — заявил он на заседании Солдатской секции Петроградского Совета 26 марта [433].

Различные варианты описания этого события отличались, но все выделяли особую роль Керенского, нередко преувеличивая ее. Провинциальная газета со ссылкой на офицера-земляка так излагала события:

…мимо Таврического дворца случайно проходила рота какого-то полка с офицером. <…> Вдруг на подъезде показывается Керенский и кричит:

— Солдаты, Государственная Дума с вами!

Пламенная речь его увлекает роту и ее начальника… Через минуту — Керенский бросает в зал заседаний лозунг, который все так искали в эти мучительные часы:

— Члены Государственной Думы, солдаты с нами! Вот они!..

Еще через минуту Керенский отрядил взвод солдат для ареста и доставки в Таврический дворец министра Щегловитова. И еще через минуту — Волынский полк уже знал, что ему делать — куда идти.

С этого и началось…

Факт это или легенда, но эта формула слиянности демократической идеи (Думы) с демократической «материей» (солдаты) не случайно была найдена именно Керенским. А по этой формуле, как известно, разрешена была и вся «задача» революции [434].