История и сага

Исландцы, приезжавшие в Норвегию подчас по приглашению ее правителей, оказываются здесь окруженными почетом и вниманием. Кое-кто из них возвышается на королевской службе. Таковы, например, Хьяльти — участник ответственной и опасной миссии, посланной Олафом Харальдссоном в Швецию, или Ульф Успакссон, который состоял в большой дружбе с конунгом Харальдом Сигурдарсоном, стал его маршалом и получил от него звание лендрмана и земельные пожалования.

Снорри заботливо отмечает самые различные факты, свидетельствующие о внимании норвежских конунгов к исландцам: беседы их с приезжими; подарки, которые им делались; забота государей о крещении народа Исландии; льготы, даруемые исландским торговым людям; интерес, проявляемый в Норвегии к делам в Исландии, и т. п. Даже оценки политических деятелей Норвегии даны с учетом их отношения к Исландии. Конунг Харальд Сигурдарсон назван «большим другом» исландских скальдов.[37] О Григории Дагссоне, лендрмане, правившем Норвегией при конунге Инги, сказано, что он был «расположен к нам, исландцам, более дружественно, чем кто-либо, со времен конунга Эйстейна Старшего» (Hak. her?., 14).

Собственно, все исландцы, упоминаемые Снорри, — независимые, влиятельные, богатые, славные люди. В них он видит цвет исландского народа, только одни они и могут его представлять. С ними-то и следует прежде всего считаться норвежским государям, если они хотят поддерживать дружбу с Исландией. Снорри не забывает подчеркивать смелость исландцев: исландские скальды часто бывали в обществе конунгов и откровенно с ними говорили. После одного из сражений только что упомянутый Григорий сказал своему знаменосцу Халлю Аудунарсону:

— Мне сдается, что многие проворнее в нападении, чем вы, исландцы, так как вы меньше привычны к этому, чем мы, норвежцы, но мало кто казался мне храбрее вас (Hak. her?., 3).

На протяжении всего повествования можно проследить мысль о том, что норвежские конунги всегда дружили с исландцами и уважали их интересы. Но королевская власть, исторически сложившаяся в Норвегии и, видимо, необходимая для нее, излишня для Исландии и не отвечает вольнолюбивому духу ее населения — таков взгляд Снорри.

Между тем Снорри отчетливо сознает важность близости и союза между Исландией и Норвегией. Исландцы нуждаются в норвежских товарах, материальной помощи; как мы видели, многие из них ищут возможности возвыситься на службе норвежскому конунгу. Наконец, в церковном отношении Исландия зависит от Норвегии. Не менее существенна общность происхождения, связывающая исландцев с норвежцами. Исландцы с неустанным интересом воспринимали все новости о событиях на родине своих предков, пересказывали их на альтинге и в других собраниях, до?ма в длинные зимние вечера, а потом многое записывалось и входило в саги. Поэтому Снорри понимал, что в сотрудничестве заинтересованы обе стороны и что исландцы дают Норвегии нечто в высшей степени важное и ценное.

В «Хеймскрингле» носителями этих ценностей выступают скальды, которые приезжали в Норвегию из Исландии и нередко дружили с норвежскими конунгами или поступали к ним на службу, сочиняли в их честь хвалебные песни и тем самым способствовали сохранению в памяти потомков известий о делах и подвигах славных предков. Культурная зависимость Норвегии от Исландии оставалась в тот период очень сильной, ибо именно Исландия выступала в роли хранительницы общескандинавских духовных ценностей.[38] Уважение, которым пользовались исландцы при норвежском дворе, вызывалось прежде всего их интеллектуальным превосходством.

Норвегия была родиной скальдической поэзии, в XII и XIII вв. здесь появились некоторые исторические сочинения, но расцвет как сагописания, так и поэтического творчества наблюдался прежде всего в Исландии. Снорри хорошо знал, что делал, когда приступал к составлению самого крупного и обширного свода королевских саг. Исландцы сознательно и последовательно брали на себя функцию ведущих творцов скандинавской культуры, и особые социально-политические условия их родины, несомненно, благоприятствовали тому, что эта функция выполнялась поразительно успешно. На протяжении нескольких поколений жизни этого маленького народа были созданы и тщательно сберегались огромные духовные богатства.[39] Поэтому те отношения между родственными этнически, по языку и культуре странами, которые сложились в X–XII вв., представлялись Снорри наиболее благоприятными для обоих народов.