История имени

— Прокомментируйте, пожалуйста, — бесстрастно сказал Сигби.

— Красные кровяные тельца видоизменены, подвижность 175 % от исходной, способность к регенерации 584 % от исходной, потребность в кислороде 63 % от исходной, содержание в тканях миоглобина 224 % от исходной… Организм приспособлен к более агрессивной среде со средней температурой 7 градусов по Цельсию, силой тяжести в 11,6 g и наличием кислорода в атмосфере 13 %.

— Документы в порядке? — спросил Сигби.

— Чьи, мальчика? — удивился лаборант.

— Ну не мои же! Кто его родители? — Сигби вспыхнул, как спичка: уши его запылали, нос посинел, а ярость в долю секунды заняла все существо.

— Но сэр, у меня нет допуска такой степени секретности, — прошептал дежурный, растерянно глядя на заведующего и думая только о том, как бы теперь не потерять работу, а заодно и голову. Работу в Мутационном центре обычно так и теряли — вместе с головой. И он потерял бы то и другое, но Сигби не захотел тратить время на процедуру разжатия сведенных судорогой ярости губ и отдачу приказа. Игнорируя шарахающихся от него лаборантов, он подскочил к личному сейфу, сунул палец в опознавательно-отмыкающее устройство и уже через пару секунд пихал в компьютер карточку личного доступа.

Увидев, что дело принимает такой непредсказуемый оборот, лаборанты во главе с дежурным поспешили ретироваться, им вовсе не улыбалось проходить внеплановую промывку мозгов из-за очередной глупости шефа.

Только Линда невозмутимо стояла за спиной Сигби, когда он рассекречивал файлы ограниченного доступа.

* * *

Последние полгода Лайтмен всё чаще думал о родителях. Если бы они остались в живых? Может, тогда и его жизнь сложилась бы совсем иначе — он не стал бы психом и супергероем… «Психом!» — в мозгу Ланса вдруг произошла немотивированная смена электрического напряжения, и флайер камнем понесся вниз. Лайтмен выровнял его легким усилием воли, но не стал переходить с биоуправления на ручное. Подумаешь, сбился с ритма. Воспоминания о Мутационном центре того стоили… Ему вдруг стало грустно, и он понял, что день был испорчен еще с утра напоминанием о Сигби.

Сигби… Ланс помнил этого дохлого грифа чуть ли не с первой встречи, с той, где ему едва исполнилось 5, и ему пообещали летающую машинку, а подсунули этого напыщенного тупого болвана, не понимающего самых простых, даже для ребенка, вещей. А потом…

В списке ненавистных Лайтмену людей Джон Фаррел Сигби (царство ему подземное) до сегодняшнего дня стоял на первом месте. Да, на первом, хоть Тимоти Шерман, куратор группы, и дышал ему в спину.

Саму встречу с заведующим лабораторией Продуктивных мутаций Лайтмен помнил очень смутно, вернее, он прекрасно помнил, как его посадили в огромное холодное белое кресло, пристегнули к подлокотникам руки, на голову надели большой железный шлем… А вот дальше шли только и исключительно кошмары… Что с ним тогда сделали в Мутационном центре? Этого Ланс не знал. Он не знал даже, сколько проспал после того «научного эксперимента». Но он проснулся, и окружали его уже навсегда лишь стены спецшколы.

Лайтмену было тогда так плохо, мутило и болела голова, что он даже не очень скучал по родителям. Позже ему показали газеты — самолет с ними разбился, и он теперь целиком принадлежал школе СКР, куда брали либо детей исключительно лояльных предков, либо сирот. Вернее, преимущественно сирот.

Лайт прикусил нижнюю губу, привычно теребя ошейник. Может, действительно, развлечься? Минут через 10–15 он будет над Панамским перешейком, а там, поди, полно грязных партизан. Или еще каких-нибудь «красных». «Заодно проведем отвлекающий маневр от собственно цели нашей миссии. Надо бы проверить и камеры — эти кадры пригодятся Лэйрду», — подумал он.

* * *

Лайтмен быстро переодевается, потому что в его парадной куртке все-таки слишком мало оружия….

Пора. Он включает биоискатель — где-то в джунглях прячутся красномордые узкоглазые партизаны, и он обязательно их найдет!

Руки в черных перчатках едва касаются штурвала. Ланс больше надеется на биоуправление, но Лэйрд не знаком с такими сложными штуками, и на деле выходит, будто Лаэйрд ведет флайер как бы под фонограмму.

На всякий случай Лэйрд проверяет комплектность снарядов (Лайтмену это не нужно — он и флайер практически одно целое) — все в норме — ракеты с разноцветными головками лежат, как дыни в лотке торговца — одна к одной. А вот и подходящий объект внизу. О, он, конечно, знает, что это не партизаны, но не видит принципиальной разницы. Тем более для Лэйрда. Лайт замечает деревню аборигенов и пикирует, но в 3-х метрах от земли делает петлю и уходит вверх. Это его коронный номер — 3 метра чуть ли не меньше длины флайера!

Какое несчастье! Одна из камер погибла — флайер догоняет пламя! Это на унавоженной деревенской почве расцветают красные цветы. Лайтмен врубает на полную громкость музыку и делает еще один заход — специально для съемок. Коричневые человечки-палочки резво убегают в джунгли. Ай-ай, какие невезучие палочки. Прямо-таки палочки-цветочки.