История имени

Ланс вспомнил, что с ним произошло, и вдруг ему показалось, что и в кабинете Тимоти, и в комнате с креслом он испытал не только ужас и боль. Вернее, эти два чувства на самом пике принесли ему и удовольствие тоже. Особенно, когда Тимоти занес над ним хлыст… Алану сделалось тогда страшно и… легко. Теперь он был уверен, что почти не ощутил бы боли, начни тогда куратор его бить. «В этой проклятой школе так мало удовольствий, — подумал Ланс, — что даже в собственном страхе можно найти какой-то кайф. Интересно, а в чужом?»

* * *

Самым нерасторопным оказался кролик. Лайтмен убил его в пяти километрах от квадрата Х. Он подвесил тушку на дерево, содрал чулком мягкую шкурку и, срезая полоски мяса, задумчиво бросал их в рот.

Пища в этот раз не доставила ему удовольствия. Хандра не отступила, к тому же он серьезно сомневался в последовательности своих действий. Ланса беспокоило, что он до сих пор не приступил к выполнению собственно задания. И, мало того, ему вообще не хотелось к нему приступать. Ну ладно, вырвался из города, развлекся, но почему бы теперь не поставить камеры в квадрате Х? Потом все равно придется дежурить возле них, тут бы и поразвлечься, и фильм поснимать. Но какое-то 128-е чувство предупреждало Лайтмена — с квадратом Х все не так просто, лучше будет, если он не станет туда соваться вообще.

Ланс облизал пальцы — логически вычислить причину своего беспокойства он не мог. Ну и черт с ней.

Чуткое ухо Лайтмена давно уловило шевеление в кустах, а спина так просто вибрировала от ощущения чужого взгляда. За ним следили, но следящий не был человеком. Лайт присел на корточки и призывно зарычал — у него это здорово выходило. И самка ягуара ответила ему. Крупная кошка вышла из зарослей, дабы посмотреть поближе на нахала, рычащего, как ее самец. Лайтмен улыбнулся ей и снова призывно зарычал. Еще минута, и кошка ткнулась носом в его ноги.

«Вот кошки, — думал Ланс с непонятной грустью, — гораздо ближе мне, чем люди. И приятней на ощупь и по запаху. Почему?»

Ягуариха лежала и смотрела на Лайтмена, а он думал, как бы хорошо было бросить ко всем чертям и СКР, и Сэма Нортона, и самого себя… Лайт безумно любил больших кошек, да и маленьких тоже, и вообще всякую живность, но больших кошек особенно. Иногда ему казалось, что он сам — кошка.

Кошка потерлась о бедро Ланса. «Да, — подумал он, — уже за полдень. Давно пора заняться основным делом». Он со вздохом отстранился от недоумевающей кошки, вытащил из флайера рюкзак с приборами и телекамерами и пешком направился к квадрату Х, надеясь, что хотя бы длинная прогулка как-то успокоит его вдруг взыгравшие нервы. Флайер тащился следом, как щенок на привязи. Лайтменделал вид, будто пеший поход предпринят, дабы лучше обследовать местность, но на самом деле он просто тянул время. Он не хотел ТУДА идти!

Кошка долго следовала за Лансом, но в километровой зоне от квадрата Х вдруг отстала. Внутренний «сторож» Лайтмена тоже напрягался все больше и больше, хотя внешних причин для волнения он не находил, напротив, идти было легко, джунгли расступались, почва становилась суше, почти исчезли лианы. Но! Так тихо… Даже птицы куда-то пропали. «Вот, — подумал Ланс, — птицы… Ни глупых туканов, только что их было полно… И кошка ушла». «Уйди и ты», — шептало подсознание. Но Лайтмен не мог отступить так просто.

Впереди возник просвет в листве. Ланс замедлил шаги, — судя по всему, тут поляна — квадрат Х. Он тихо раздвинул ветки и осмотрелся. Поляна как поляна. Но! В голове знакомое напряжение — похожее было у Лайтмена после лабораторий Мутационного центра.

Похоже, какое-то неизвестное излучение «висело» над поляной. «Нужно уходить, — подумал, вернее, почувствовал Лайтмен. — Но сначала все-таки камеры!» С кошачьей ловкостью он забрался на дерево — что ж, отсюда будет отличный вид. Потом для верности установил еще 4 миниатюрные камеры. Крошечные кристаллы в них могли записывать информацию в течение 90 часов.

Что там Сэм говорил про сейсмографы и образцы почвы? Лайтмен вынул из рюкзака маленькую лопатку, портативный анализатор, копнул и… Или чувства обманывали его, или истинный слой почвы находился примерно в миллиметре под видимым. Мало того, несмотря на несколько добытых Лайтменом граммов земли и дерна, поляна по-прежнему выглядела девственной и нетронутой.