История Индии

Что касается литературы, во II веке до н. э. Патанджали — санскритский грамматик, написавший комментарии к работе Панини — собрал воедино основные тексты, касавшиеся йоги. Следом появились другие ценнейшие сборники текстов о разных областях человеческой жизни: «Манусмрити» («Законы Ману») по вопросам права. «Камасутра» Ватсьяны, «Артхашастра» Каутильи. Все они приняли окончательный вид ко II веку н. э. В то же время буддистского писателя по имени Ашвагхоша из Магадхи можно по праву назвать первым индийским драматургом. Он был современником и протеже царя Канишки, который считается в некоторой степени эквивалентом Ашоки для того времени. Впоследствии великое искусство санскритской драмы более уверенно поднял Бхаса, множество пьес которого датируется III веком. Его работы дошли до нас благодаря Калидасе — санскритскому Шекспиру — который был почти современником Бхасы, хотя его и относят к периоду культурного расцвета правления династии Гуптов, то есть к периоду после 320 года. «Темные» века на рубеже тысячелетия вдруг оказались «золотым веком правления Гуптов».

Это время оказалось одним из периодов торжества просвещения, и, как ни странно, Эпоха вторжений стала для Индии периодом экспансии. На каждое пришествие неиндийцев из Средней Азии имеются свидетельства вторжения индийцев в Юго-Восточную Азию и даже в Среднюю Азию. Эллинизированным царствам верхнего Инда можно противопоставить индианизированные царства нижнего Меконга. Римским торговым базам на побережье Индийского океана — индийские торговые базы на Малайском полуострове. Как археологические раскопки в северной Индии явно указывают на вторжение греческих воинов и искателей приключений, так и в Суматре и Синьцзяне появились умиротворенные Будды и строгие ступы. Первая индийская драма, написанная Ашвагхошей, была обнаружена не где-нибудь в архивах Магадхи, но в груде рукописей в городе Турфан, расположенном в оазисе между пустыней Гоби и Такла-Маканом, на Великом шелковом пути. На каждую греческую или согдийскую надпись, нанесенную на индийские скалы, найдется другая, на брахми или кхароштхи, сделанная на утесах Афганистана или стелах вьетнамского побережья.

Иначе говоря, семена индийской культуры рассеивались по мере вторжения пришельцев. Оба процесса с некоторыми перерывами продолжались следующие два тысячелетия. Одной из характерных черт индийской истории можно считать парадоксальную политическую уязвимость на фоне культурной и торговой активности. Период между славной династией Маурьев и золотой династией Гуптов, который многие выпускают из вида, заслуживает нашего внимания хотя бы затем, чтобы мы могли исследовать этот парадокс.

В династической путанице

О наследниках Ашоки в III–II веках до н. э. неизвестно практически ничего, кроме того, что большую часть своего наследства они растеряли. Их было по меньшей мере шестеро, и последующие полвека они правили в основном в Паталипутре. Один из них, Дасаратха, был, вероятно, внуком Ашоки и прямым наследником. В единственной записи, наверняка относящейся к последним Маурьям, он отдавал адживикам несколько пещер. Другой — Брихадратха — был, по общему мнению, последним в роду. По косвенным сведениям, его убил собственный главнокомандующий. Трудно представить, чтобы кто-нибудь из этих царей пытался укрепить власть в Декане или Ориссе, и есть все основания предположить, что очень скоро от их государства отложились и другие провинции в Афганистане, Гандхаре, Кашмире, Пенджабе и, возможно, Малве. Причиной скорого распада послужил экономический кризис, вызванный обесцениванием денег, нежеланием следовать законам Дхармы и уязвимостью порядка, установленного Ашокой, перед ошибками его преемников.

О природе империи можно судить по тому, насколько быстро она готова развалиться. К примеру, изобилие надписей, сделанных Ашокой в Майсуре (Карнатака) и Хайдарабаде (Андхра-Прадеш), может говорить вовсе не о силе царской власти в Декане. Скорее, империю можно рассматривать как систему коридоров власти, соединяющих хлебные закрома, рудники (многие из надписей в южных районах находятся в зоне золотодобычи), области коммерческого и военного значения. За всей этой тщательно спланированной сетью узлов и каналов лежат дикие земли: горы, леса и пустыни, где население не получает избыточного дохода, который можно было бы обложить налогами. Здесь Маурьи проводили политику сдерживания, если население возмущалось, или не обращали внимания, если оно вело себя мирно. Тут, вероятно, появились и первые жертвы политики сдерживания. Интересно, что при той обстоятельности, с которой прописана финансовая и юридическая система Маурьев, нам почти ничего неизвестно о санкциях, которые в ней применялись. Читая о дорогах, домах для отдыха и тенистых деревьях, так и ждешь упоминания о гарнизонах, крепостях и дозорах, но их нет. Власть Маурьев, теоретически такая прочная, на практике могла ограничиваться пределами Магадхи, быть невеликой и непрочной.