История Индий

Судьба литературного наследства Лас Касаса сложилась так, что важнейший труд его — «История Индий» — три столетия после смерти автора оставался погребенным в испанских архивах, куда допускались считанные, особо избранные лица. Некоторые из этих лиц — официальный историограф «Западных Индий» Антонио де Эррера-и-Тордесильяс (1559–1625), историк-иезуит Хосе де Акоста (1539–1600) — знакомились с сочинениями великого гуманиста настолько «основательно», что заимствовали из него фактический материал для своих исторических сочинений. В начале XIX в., когда доступ в испанские архивы несколько (хотя и очень незначительно) расширился, рукопись Лас Касаса изучали время от времени отдельные иностранные ученые, в том числе Александр Гумбольдт и Вашингтон Ирвинг. И только в середине второй половины прошлого века «История Индий», наконец, впервые увидела свет и стала достоянием мировой науки[44]. Сразу же вслед за первым — испанским — изданием появилась в Мексике следующая публикация памятника (1877). Значительно позже — уже в XX в. — труд Лас Касаса был вновь издан в Испании (Мадрид, 1926–1927 гг.). В четвертый раз «История Индий» вышла снова в Латинской Америке (Мехико — Буэнос-Айрес, 1951 г.), наконец, в 1957 г. в Испании было осуществлено издание собрания избранных сочинений Лас Касаса в пяти томах, в котором первые два, тома заняла «История Индий» («Biblioteca de autores espa~noles», tt. 95–96. Madrid, 1957).

Характеризуя «Историю Индий» Лас Касаса, следует прежде всего рассмотреть вопрос об источниках, которыми он пользовался, создавая свой фундаментальный труд. Нетрудно убедиться, что фактический материал Лас Касас черпал по меньшей мере из четырех источников.

Прежде всего это личные наблюдения и впечатления; их ценность обусловлена тем исключительно активным отношением к окружающей действительности, которым всегда отличался великий гуманист.

Это, во-вторых, беседы и переписка с другими участниками и очевидцами различных событий конкисты.

В-третьих, различные документы — как официальные, исходившие от короны, от Совета по делам Индий и от различных лиц, занимавших те или иные должности в метрополии или в колониях, так и личные, оказавшиеся впоследствии в архивах Испании.

Наконец, четвертую группу источников Лас Касаса составили изданные при жизни гуманиста исторические сочинения других испанских авторов, посвященные той же теме — истории открытия и завоевания Америки.

Все эти исходные материалы были рассмотрены и оценены автором «Истории Индий» под определенным углом зрения, обусловленным его мироощущением и теми социально-политическими задачами, которые он перед собою поставил; они были переплавлены в горниле его творческой мысли, одушевленной высокими идеалами борьбы с насилием и угнетением, и дали весьма сложный и зачастую очень противоречивый сплав.

Если говорить о личных впечатлениях (к периоду, когда «История Индий» из набросков стала превращаться в цельное сочинение, многие из этих впечатлений превратились в воспоминания), то они в качестве исходных данных играют основную, решающую роль в тех главах памятника, где повествуется об Эспаньоле (Гаити), Кубе, Ямайке, Венесуэле, т. е. о землях, на которых жил Лас Касас.

В общем повествовательном контексте памятника впечатления и воспоминания автора используются им по-разному. В одних случаях Лас Касас прямо указывает на свое участие или присутствие при тех или иных событиях. Так, говоря о бездеятельности монахов-францисканцев, прибывших на Гаити с целью обращения индейцев в христианство, Лас Касас замечает: «…единственное, что они делали, и я видел это собственными глазами, заключалось в том, что они попросили разрешения взять к себе в дом несколько юношей, сыновей местных касиков… и обучали их читать и писать» (II, 13). Еще более определенно говорит Лас Касас о себе как об очевидце в том месте, где описывается садистская расправа, учиненная Эскивелем и его подручными над группой касиков из области Хигей (Игуэй); подробно, с потрясающей натуралистической точностью, изобразив это злодеяние, Лас Касас заканчивает свой рассказ словами: «Все это я видел собственными глазами — обыкновенными глазами смертного» (II, 17). И такие подтверждения своего личного присутствия при тех или иных сценах, происшествиях, эпизодах, разговорах, своего личного знакомства с теми или иными действующими лицами той драмы, что на протяжении десятилетий разыгрывалась в землях Нового Света, Лас Касас сообщает читателю часто и весьма настойчиво. Он — как бы свидетель, дающий показания под присягой; он словно хочет убедить нас, что какими бы невероятными не представлялись те или иные факты, он, Бартоломе де Лас Касас, ручается за их достоверность и за точную передачу всех подробностей.

Титульный ласт первого издания «Истории Индий» (т. I).