История Ирана и иранцев. От истоков до наших дней

После смерти Александра царём под именем Филиппа III был объявлен его единокровный брат, а поскольку его недееспособность была известна, его отдали под надзор Кратера, сохраняя все права за ребёнком, который должен был родиться у Роксаны. Востоком управлял Пердикка, хранитель царской печати. Запад отошёл к Антипатру, советнику Александра в юности, одному из лучших полководцев Филиппа, исполнявшему обязанности регента Македонии с самого начала экспедиции в Азию, хоть на нём и лежали подозрения в цареубийстве. Образовался некий триумвират, и он, может быть, сохранился бы, если бы в начале 320 г. до н. э. Пердикка не был убит в Египте. После этого было решено разделить империю между диадохами, «преемниками». За Антипатром был подтверждён его пост, но через год, в 319 г. до н. э., он умер, оставив своё наследство сыну Кассандру, который вскоре упрочил свою власть над Грецией. Лисимах, помощник Александра, получил Фракию и сохранил её до смерти в 281 г. до н. э. Селевку досталась Вавилония; Антигону Одноглазому, сатрапу Великой Фригии, — Малая Азия; Птолемею Сотеру, сыну Лага, однажды спасшему жизнь Александра, — Египет и соседние регионы, в том числе Сирия, которую попытается у него отобрать Деметрий Полиоркет, сын Антигона, однако потерпит поражение в 312 г. до н. э. при Газе.

С 306 г. до н. э. все они сочли себя суверенами, начали носить царские титулы и более чем когда-либо следили друг за другом, завидовали друг другу, опасались амбиций друг друга. Самые предприимчивые казались самыми опасными. Это были Антигон и Деметрий Полиоркет. Против них сложилась коалиция, в которую вошли Птолемей, Селевк, Кассандр и Лисимах. Они собрали свои силы во Фригии. Антигон и Деметрий двинулись на них и были разбиты в 301 г. до н. э. в «битве царей» при Ипсе, небольшом городке. Антигон в отчаянии покончил с собой. Видимости единой империи не стало. Возникло три больших политических образования, разделивших владения Александра между собой. Европа отошла к Кассандру, сыну Антипатра, который, каким бы преступником ни был, в качестве царя Македонии воспользовался этим, чтобы объявить себя единственным законным наследником Александра. Египет достался Птолемею, основавшему династию Лагидов, которую ждало самое блестящее будущее. Азия была признана владением Селевка I Никатора, Победителя, который один только и относится к нашему сюжету.

Можно ли ещё говорить для того периода об Иране? Непохоже. Что стало в течение этих десятилетий с иранцами? Неизвестно. Приходится думать, что они просто присутствовали, пассивно, при беспокойных телодвижениях тех, от кого зависела их судьба.

Три государства, принявшие на себя ответственность за наследие Александра, имели сомнительную легитимность. Власть, доставшаяся из рук Фортуны, зиждилась на престиже монарха, которого всё чаще обожествляли, как и его супругу, на огромных богатствах, которые были накоплены в ходе завоевания и продолжали расти благодаря торговле, но концентрировались в руках вельмож, тогда как общественное неравенство становилось вопиющим, наконец, на армии, которая почти постоянно пребывала в действии, непрестанно совершенствовалась, в которой бронетранспортерами служили азиатские слоны, в которой метательные орудия достигли невиданной прежде эффективности, получив возможность метать снаряды массой 80 кг на 150 м. Однако у этих трёх государств был объединяющий фактор, единственный, — греческий язык: он сменил арамейский, на нём говорили повсюду, от Инда до Яксарта (Сырдарьи), от Александрии до Марселя, и он в отсутствие политической империи создал-таки культурную империю, империю эллинизма. Парадоксальным образом последняя будет развиваться как раз тогда, когда политическое могущество этих государств станет снижаться.

С приходом македонского завоевателя старый мир окончательно погиб и родился другой. Исчезли все великие цивилизации древности — месопотамская, египетская, иранская, индская, но на их руинах возникли другие, синтетические, которые цементировал эллинизм. Преобладание мелких полисов, локального патриотизма уступило место преобладанию больших государств. Повсюду возродился имперский идеал, проводившийся в жизнь Киром и Дарием и перенятый Александром, — в Индии, в Италии и даже в далёком Китае.

Нравы, несомненно, пришли в упадок, но никогда ещё не было такого обилия идей, таких встреч народов, традиций, столь многочисленных обменов мнениями и предметами, никогда ещё люди не видели перед собой столь широкого горизонта. Нигде это не было заметно лучше, чем в Александрии, гигантском городе, который сверкал самым ярким блеском благодаря своим библиотеке, музею, маяку и где скоро напишут Септуагинту. Но и другие города, как Пергам, имели далеко не бледный вид. Философия и наука совершали переворот в умах. Это была эпоха Платона, Аристотеля, Евклида и его математики, а также эпоха пергамента, заменившего прежний папирус...

СЕЛЕВКИДЫ