История искусства для развития навыков будущего. Девять уроков от Рафаэля, Пикассо, Врубеля и других великих художников

Кроме мировой славы и нового художественного языка, Фудзита привёз из Латинской Америки любовь к незнакомому в родной Японии монументальному искусству – тому самому мурализму, которым прославились Сикейрос и Диего Ривера. Мураль Фудзиты «События в Аките»{56}, написанная в одноименной префектуре на севере Японии, достигает 20,5 метра в ширину.

Вернувшись после войны во Францию, Фудзита впитал ещё и веяния сюрреализма, приправив их эстетикой аниме, сказочными открыточными видами Парижа и образами парижан. Как метко сформулировала Ирина Кулик, его фрески в часовне Богоматери Мира, созданные под влиянием Джотто и Фра Анджелико, можно назвать «единственной кавайной церковной живописью»[43].

Опыт Цугухару Фудзиты ярко иллюстрирует мой тезис о пользе кросс-культурной коммуникации и шаткость позиции ярых борцов с культурной апроприацией. Фудзита апроприировал всё, с чем соприкасался, от эстетики итальянского Проторенессанса до мексиканского мурализма. Однако это не значит, что он обеднял какую-либо культуру, пользуясь её достижениями. Во-первых, он не скрывал источников своего вдохновения и не провозглашал себя изобретателем примитивизма или гравюры укиё-э; во-вторых, он предоставил французам, итальянцам, американцам и всем остальным бесценную возможность взглянуть на себя и своё искусство глазами повидавшего мир японца.

✽

Импровизации Хокусаи вызывали бурный восторг Пикассо: было нечто, роднившее между собою этих двух художников, – острое любопытство к форме во всех её аспектах, способность схватывать жизнь и фиксировать её мгновения беглыми и лаконичными штрихами, терпеливое внимание, молниеносное исполнение…

Брассай

[44]

✽

Византия сквозь века

О влиянии культуры Византии на мировое искусство можно написать отдельную книгу. Возрождение в Венеции, искусство славянских стран, модерн в Австрии, архитектура ислама – многое было бы совсем иным без этого влияния. Остановимся лишь на двух последних, чтобы увидеть главную ценность кросс-культурной коммуникации: перекрёстное опыление культур приводит к их обогащению, грандиозным прорывам и созданию подлинных шедевров.

Купол Скалы: как возвыситься над религиозными разногласиями

Бесспорный шедевр раннеисламской архитектуры высится над Иерусалимом: в VII веке на Храмовой горе воздвигли Купол Скалы, Масджид Куббат ас-Сахра{57}, накрыв им ту самую скалу, от которой, согласно преданию, оттолкнулся пророк Мухаммед, чтобы совершить мирадж и вознестись на небеса (и той же ночью вернуться обратно).

Для династии Омейядов[45] возведение святилища колоссальных размеров именно на этом месте было политически важно: таким образом они провозглашали триумф ислама над другими религиями и заявляли о правомерной преемственности. Храмовая гора остаётся святым местом и для христиан, и для иудеев, именно на ней стоял первый Иерусалимский храм, именно на ней Авраам собирался заколоть своего сына по велению бога. Увенчание этой горы мусульманским святилищем было равнозначно подтверждению того, что через ислам сбываются пророчества, которых ждали иудеи и христиане.

Для строительства Купола Скалы Омейяды пригласили византийских мастеров, которые с большим почтением к чужой вере воздвигли здание в византийском стиле, украсив его мозаикой с арабскими узорами и вязью. В основу архитектурного плана Купола Скалы лёг мартириум: центрический тип храма, такой же, как у базилики Сан-Витале{58} в Равенне, мавзолея святой Констанции{59} в Риме и Айя-Софии{60} в Константинополе (современном Стамбуле).