История искусства в шести эмоциях

Веселье души и тела – вот бином, который останется в прошлом начиная с XIX в., когда счастье станет свободным чувством, которым можно будет злоупотреблять.

Коллективное веселье

Проходят старые, проходят молодые, лошади, ослы и буйволы, в полном удовольствии и с громким смехом.

Бартоломео Сакки. De honesta voluptate et valitudine

[109]. 1494

Так гуманист Бартоломео Сакки, по прозвищу Платина, описывал Римский карнавал, который в течение столетий был огромным событием европейского уровня, привлекая многочисленных художников, писателей и музыкантов, таких как Гектор Берлиоз, который в 1830 г. увековечил его в своей «Фантастической симфонии».

Об официальном начале этого события, одного из самых долгожданных в году, возвещал «Патарина», исторический колокол Капитолия, привезенный в Рим в качестве военного трофея в 1200 г. сенатором Пандольфо делла Субурра после победы над преступниками из Витербо, угрожавшими городу Виторкьяно, союзнику Рима. После его перезвона праздник считался открытым, и город преображался. Для многих Римский карнавал оставался связан с древними обрядами Сатурналий, которые проводились в Риме в декабре. В этом празднике, посвященном богу Сатурну, принимало участие всё население Вечного города без различия пола и сословия, так что слугам разрешалось облачаться в одежду их господ. Веселье служило связующей нитью Сатурналий.

Еда и вино в изобилии появлялись на накрытых столах с легко предсказуемыми последствиями. В такие дни многие римляне предавались многочисленным излишествам, сладострастию и разнообразным удовольствиям. Оставаться трезвым и умеренным было практически невозможно под знаком древнего лозунга Semel in anno licet insanire[110].

После столетий, когда карнавал сводился к состязаниям и костюмированным праздникам, он достиг своего апогея в конце XV в. при веселом Павле II Барбо, венецианском папе, который превзошел пышность и великолепие кутежей, устраивавшихся в его родном городе.

На несколько дней католическая церковь соглашалась нарушить строгие нормы общественного порядка, но орудия пыток, «струна» и «кобыла», оставались выставленными на всеобщее обозрение в качестве предостережения от излишеств. Танцы, праздники и прежде всего состязания: играли в «свиное веселье», когда делили между собой то, что оставалось от живых свиней, которых грузили в повозки и затем сталкивали вниз с вершины искусственного холма Тестаччо[111]. Однако наибольший ажиотаж вызывала долгожданная «скачка берберийцев», по воле папы заменившая эксцентричный и бесчеловечный марафон уродов и карликов. После того как беговая дорожка была очищена, как это было принято во время проведения Сиенского Палио[112], берберийские кони пускались вскачь галопом без наездников, вдоль по виа дель Корсо, улице, названной в честь этой скачки. Достигнувших финиша на площади Венеции взмыленных берберийцев брали под уздцы конюхи берберы, поигрывающие тугими мускулами. Владелец коня-победителя получал в награду палио, ценный приз. Все надевали маски, даже священники и монахини, и забавлялись метанием карамели с зернами кориандра, «маццеттаччи»[113] и «конфеттаччи»[114]. После завершения празднеств начиналось «состязание мокколетти»[115] (рис. 33), когда в ночь на жирный вторник[116], последний день перед наступлением Великого поста, люди бежали по улицам Рима с зажженными свечами в руках, стараясь потушить огарки в руках других.

От этого веселого коллективного безумия сегодня остались только жизнерадостные картины, пытающиеся воспроизвести переплетение тел и вспышек света, свешивавшихся с балконов и наводнявших улицы города. Изображения римских праздников в течение нескольких столетий участвовали в создании мифа о городе, любящем развлечения, склонном к излишествам, готовом освободиться от общепринятых норм приличия, установленных правительством, не претендовавшим на то, чтобы осуждать ни поступки горожан, ни прежде всего их души.

Этот освобождающий ритуал проводился в течение нескольких столетий, он сохранился даже после объединения Италии, когда понтифик перестал управлять жизнью римлян, под покровительством королевы Маргариты, с великолепными вереницами участников, одетых в роскошные костюмы, созданные художниками. Веселые выходки генерала Маннаджа ла Рокка[117] и князя Коркумеллы. Тем не менее Рим всегда оставался самой многолюдной столицей, и во время карнавала в городе требовалось поддерживать общественный порядок. Первой отменили «скачку берберийцев». После того как в 1874 г. тридцать человек были сбиты с ног, а двое из них погибли под копытами лошадей на глазах у их величеств, правительство Вентури объявило о конце скачек, а вместе с ними и всего Римского карнавала.