История искусства в шести эмоциях

Когда позднее человек смог увидеть лунные кратеры или управлять световым лучом посредством оптического бокса, когда он освоил неизведанные прежде территории и начал рассматривать себя в качестве властелина вселенной, то художники откликнулись открытием и воплощением фантасмагорических форм, необычной архитектуры и работ, своим совершенством бросающих вызов природе. Творец фактически занял место Бога, совершив тотальный переворот в представлениях человека о мире, по сравнению со Средними веками. Развитие науки и рациональности привело затем к методичному анализу реальности, которая в XVIII в. нашла своё отражение в полотнах, откуда были изгнаны эмоции, чтобы освободить место чистой математике.

Такие спонтанные и синтетические соотношения между образами, иконографией и историческими фактами также представляют собой ключ, позволяющий археологам атрибутировать материальные свидетельства культуры прошлого, обнаруженные во время раскопок, часто лишенные документальных подтверждений, которые могли бы помочь установить их возраст. Самые древние скульптуры, датируемые приблизительно VII в. до н. э., описывают чрезвычайно развитую цивилизацию, где каждый горожанин выполнял свою роль, цивилизацию, для которой была характерна железная иерархия, спускавшаяся от богов до рабов и отличавшаяся особой прочностью. Эта удивительная уверенность в своих силах нашла свое отражение в скульптурах, изображавших прямых, сильных, уверенно двигавшихся людей, не знавших сомнения или неуверенности. Это были знаменитые куросы, скульптуры молодых мужчин, охранявшие священные места. Их тела делались красивыми, пропорциональными, с волосами, заплетенными в аккуратные косички, и руками, вытянутыми строго по швам. У них на губах была фальшивая улыбка, не отражавшая никакого чувства. Они послужили прообразами для тех совершенных тел, которые в V в. до н. э. выходили из мастерской Фидия и Поликлета в результате поисков равновесия между «прекрасным» и «добрым», назойливой логической и рациональной утопии, господствовавшей в Античном мире по крайней мере на протяжении трех столетий.

Когда Александр Македонский погрузил эллинистическую культуру в океан ближневосточной и североафриканской культур, то хваленая самоуверенность греческой мысли начала колебаться. Теории афинских философов смешивались с сирийскими суевериями, прочные политические связи, установившиеся на Пелопоннесе, распадались, трансформировавшись в полицентричную организацию сатрапий[181].

Как мы увидим, вместе с цивилизацией изменилось и искусство.

Эти стройные фигуры с надменными лицами, смотрящимися тем убедительнее, чем они бесстрастнее, как кажется, нетвердо стоят на ногах. Они корчатся, беспорядочно напрягая мышцы и демонстрируя невозможные ранее гримасы. Скульпторы, такие как Лисипп, посвящают себя изучению вялых, дряблых и несовершенных фигур, отражающих, как в зеркале, новую, не такую прочную, как прежде, более изменчивую реальность.

Он мог бы быть автором «Кулачного бойца»[182], великолепнейшей скульптуры, хранящейся в Национальном римском музее (рис. 57). История ее обнаружения сама по себе удивительна, можно было бы долго говорить о роли этой скульптуры в античной культуре. Вот как об этом рассказывал археолог Родольфо Ланчани в 1902 г.: