История искусства в шести эмоциях

Тем не менее сам Дюрер дает нам ключ к прочтению гравюры, единственный, о котором можно говорить с определенностью: это ее название «Меланхолия I», подробность, еще более усложняющая ситуацию. Меланхолия – это эмоция, характеризующаяся избытком черной желчи, самой вредной из четырех жидкостей, присутствующих в человеческом организме.

До самого конца позднего Средневековья меланхолический тип считался мизантропическим, депрессивным, граничащим с безумием и, из-за влияния Сатурна, годящимся только для самой черной работы.

А. Дюрер расширяет границы восприятия меланхолии, представляя ее как эмоцию, питающую художественное вдохновение, но в то же самое время отравленную осознанием невозможности достижения совершенства. Это преимущественно интеллектуальное чувство, своего рода туннель, в который попадает тот, кого обуревает куча вопросов, на которые не существует ответов. Это сомнение.

«Меланхолия I» оказывается выгравированной на теле странного зверя – помеси летучей мыши и совы, распростершей свои крылья, чтобы продемонстрировать надпись, нанесенную на ее коже. Это действительно оригинальное и неожиданное решение, как и вообще вся иконография в этой композиции. Ангел существует в магическом окружении, комета падает где-то позади радуги, амурчик утратил свою природную улыбку, превратившись в усердного ученика: все не так, как должно быть. Казалось бы, все должно отталкивать в этой сцене. Сомнение, отражающееся на лице ангела, пронизывает композицию насквозь и становится признаком активной интеллектуальной деятельности, направленной на поиски выхода из безвыходного положения.

В сущности, это то, что мы испытываем, когда находимся перед статуей Лоренцо Медичи, герцога Урбино, изваянной Микеланджело для Капеллы Медичи во Флоренции (рис. 59). Приходившийся внучатым племянником Лоренцо Великолепному и скончавшийся в 1519 г., он изображен сидящим на скамье в довольно вольной позе, наводящей на мысли о меланхолии. Одна рука поднесена к лицу, палец касается губ, другая безвольно свисает, локоть опирается на шкатулку для драгоценностей, стоящую на колене, плечи опущены. Буонарроти стремился таким образом изобразить состояние «задумчивости», и это название со временем закрепилось за скульптурой. Если сравнить этот скульптурный портрет с той энергией, с какой поворачивает лицо, и с той готовностью, с какой сжимает свой командный жезл Джулио Медичи, герцог де Немур на скульптурном портрете с другой стороны Капеллы, то становится понятно, какую роль сыграл Лоренцо Медичи. Они служат олицетворением двух чувств, которые человек может испытывать по отношению к жизни: один смело идет ей навстречу, как это делал Джулиано, другой погружается в размышления на каждом шагу, как Лоренцо. Взгляды обоих обращены к Мадонне в надежде на поддержку и милость. Один собирается с духом, чтобы достойно сыграть свою роль, другой полностью погружен в себя. Он так же, как ангел с гравюры Дюрера, охвачен сомнениями.

Рис. 59. Микеланджело Буонарроти. Лоренцо де Медичи, герцог Урбино. 1520–1534. Мрамор. Новая ризница, церковь Сан-Лоренцо, Флоренция

В этот период я, так сказать, сам не знал, чего мне хотелось; возможно, я не хотел того, что знал, и, напротив, хотел того, чего не знал.

Марсилио Фичино. Письма

В то время как он гостил у Лоренцо Великолепного, Микеланджело имел привилегию свободно посещать его кабинет, где он мог встречаться с величайшими флорентийскими умами того времени: Анджело Полициано, Пико делла Мирандола и Марсилио Фичино. Последний из них произвел неизгладимое впечатление на юного художника, сохранявшего стремление к познанию и постижению реальности на протяжение всей жизни и воплощавшего их в своих произведениях. Семейству Медичи вполне хватало двух прославленных портретов и двух величественных статуй, в то время как художник принял решение о начале работы, которая, как пишет его биограф Асканио Кондиви, противостояла «времени, которое уничтожает все».

Душа существует частично в вечности и частично во времени.

Марсилио Фичино. Письма