История ислама. От доисламской истории арабов до падения династии Аббасидов

С гораздо более значительными затруднениями предстояло встретиться халифату Аббасидов в персидских восточных провинциях, поддержке которых владетельный дом обязан был троном. Разочарование и озлобление воздействовали здесь горячо на национальное чувство и произвели одинаковое влияние, подобно описанному выше влечению арабов к алидам. Эти округа подчинились исламу позднее других, в них сохранились в наибольшей чистоте персидские обычаи и верования. Тут, по зову Абу Муслима, поднялись все поголовно с необычайным пылом, сгорая нетерпением стряхнуть ненавистное иго арабов. Аббасиды тем временем забрались тишком на трон, жертвой их неблагодарности пал, наконец, Абу Муслим, ислам же нисколько не ослабевал и по-прежнему навязывал населению свою официальную религию в виде ничего не говорящих чувству обрядных артикулов богослужения, а отщепенцы перебежчики, которых слишком большое число бесчестило священную отечественную почву, предавали презрению и осмеянию досточтимые огнепоклоннические храмы древнего Ирана. Уныние и злоба все распространялись и разносились по Хорасану, Мидии и Персии. И в других провинциях, особенно в малодоступных горных долинах Азербайджана, до последнего времени укрывавших убежища огнепоклонников, сохранялось старинное учение Зороастра, а также других древних вероучителей, и страстно выжидали жители момента возрождения. С другой стороны, по мере более прочного утверждения ислама в этих странах и национальное содержание этих движений облекалось в более религиозные формы; мятежники начинают бороться не с арабами, а с муслимами; предводители их появляются скорее в роли проповедников новой религии, чем мирских властителей. Немало находилось персов и в Багдаде, притом занимали они выдающиеся посты. Против них-то, особенно тех, которые хотя бы с виду только признавали ислам, не менее как и против Аббасидов направлена была оппозиция в восточных провинциях. Да и алиды здесь оказывались непригодными; как и другие, были они истыми арабами и мусульманами. Какие же главари могли из них выйти для этих крайних направлений! Между тем по самому своему существу возникающие из данного настроения секты клонились к применению и в теории, и на практике широчайшей разнузданности мысли. Официальная же государственная церковь в деле открытой пропаганды едва ли владеет обыкновенно хотя бы наполовину способностью противодействия по сравнению с преследуемыми ею, частью скрывающимися в разветвлениях тайных обществ еретиками; поэтому прямые последователи учения Зороастра, того самого, которое составляло некогда государственную религию древней Персии, гораздо легче поддавались исламу, чем маздакиты, представители своеобразного религиозного коммунизма, почитаемые еще при Сассанидах в 528 или 529, с государственной точки зрения, за проклятых отщепенцев. Возникшие уже тогда против них жесточайшие преследования принудили их притвориться вымершими, но на деле они продолжали тайком существовать в течение полутора столетий никем не тревожимые. Попадалось здесь также немало сторонников буддийского учения о воплощении божества в царей и основателей религий: все они придерживались во времена Омейядов шиитов, а затем примкнули к пропаганде Абу Муслима, который не преминул в угоду им распространять убеждение, что божество воплотилось ныне в семью пророка. Когда же впоследствии действительность не отвечала их упованиям, эти люди легко поддались различного рода порывистым, опасным волнениям.