История Испании

Революция началась так, как ей и положено было начинаться: люди на улице, волнения, сцены братания, формирование народной милиции («добровольцев свободы»). На этот раз к моменту появления мятежников сопротивление властей уже подавили. Кровопролитных боев, как в 1830-х гг. или 1850-х гг., не было: свержение трона праздновали под смех и аплодисменты. За праздником последовало, с одной стороны, формирование революционных хунт, а с другой — создание Временного правительства. Севильская хунта, а за ней и все остальные публиковали манифесты, провозглашавшие все гражданские свободы: печати, собраний, ассоциаций, образования, культов, предпринимательства, торговли; требовали отмены таможенных пошлин, косвенных налогов, рекрутского набора, смертной казни; отстаивали народный суверенитет и его реализацию в форме всеобщего избирательного права для мужчин; выражали стремление к децентрализации управления и автономии муниципалитетов, надежды на учреждение суда присяжных. Уже 5 октября действовала избранная жителями Мадрида Верховная революционная хунта, а три дня спустя она опубликовала декларацию гражданских прав, в которой, однако, о форме правления ничего определенного не говорилось.

3 октября Мадридская революционная хунта, объявив, что «славная революция счастливо свершилась», поручила Франсиско Серрано формирование Временного правительства, единственной целью которого должен был стать созыв Учредительных кортесов. Серрано, который и без поручения хунты сформировал бы правительство, ждал прибытия в Мадрид генерала Прима. Никто не удивлялся тому, что Серрано возглавил правительство, Прим стал военным министром, а морское ведомство возглавил адмирал Топете, ведь революция свершилась именно благодаря им. Остальные посты достались коалиции прогрессистов и Либерального союза (унионистов), демократы же оказались не у дел: они рассчитывали на два министерских портфеля и отказались от одного. Сагаста[321], прогрессист, член конституционной фракции, стал министром внутренних дел и должен был заниматься организацией выборов; Руис Соррилья, из радикальной фракции, получил пост министра развития; еще один прогрессист, убежденный сторонник свободной торговли, Лауреано Фигерола, возглавил Министерство финансов; члены Либерального союза Альварес де Лоренсана, Ромеро Ортис и Лопес де Айала получили министерства соответственно иностранных дел, юстиции и колоний. Таков был состав правительства, которое должно было руководить переходом от одного, знакомого, монархического режима к другому, пока еще неизвестному, ведь никто не сомневался в том, что форма правления была и останется монархией.

Отсутствие демократов в составе правительства не означало отказа от их принципов. Произошло обратное: тогда же в октябре правительство распустило революционные хунты, однако приняло их программу. Были немедленно декретированы свобода печати, собраний и ассоциаций; отмена налога на потребительские товары (точнее говоря, замена его на новый вид налога на физических лиц); роспуск монастырей, коллегий, религиозных конгрегаций и других религиозных организаций, основанных начиная с июля 1837 г., с последующей национализацией их имущества, зданий и доходов; провозглашена свобода и общедоступность образования всех уровней, от начального до университетского, восстановлена свобода выбора методов преподавания и учебных пособий. Наконец, были объявлены муниципальные выборы, за которыми следовали выборы в Учредительные кортесы на основе всеобщего избирательного права, пусть и с сохранением возрастного ценза в 25 лет.

Утверждая, что революция соединяет традиции и новаторство, правительство уравновесило введение всеобщего избирательного права утверждением монархической формы правления в качестве символа национального суверенитета и воплощения гражданских прав. Это была монархия, в которой источником власти объявлялись права народа, закрепленные во всеобщем избирательном праве; божественное право королей и верховенство династического права над правом нации отменялись; это была народная монархия, опирающаяся на демократические институты. На дебатах и митингах, прошедших в Мадриде в октябре и ноябре 1868 г., внутреннее размежевание среди демократов, обозначившееся в начале революции, стало очевидным: с одной стороны находились те, кто был готов к сотрудничеству ради установления демократической монархии; с другой — те, кто считал республику единственно возможной формой демократии. Первые (их прозвали «кимврами»[322]) ранее вели переговоры с прогрессистами в Остенде и теперь объединились с ними под руководством Риверо, Бесерры, Мартоса и Морета. Вторые решили создать новую партию, Демократическую партию республиканцев-федералистов (Demócrata Republicana Federal); уже в ее названии содержались три элемента, отсутствовавшие в существовавшей политической системе, которая была либеральной, монархической и унитарной.