История испанской инквизиции

Впрочем, они свидетельствуют не столько о беспристрастности короля, сколько о правильном понимании им состояния Испании того времени. Фердинанд видел, что введение инквизиции было встречено скорее враждебно, нежели благожелательно, и если он не шел ни на какие компромиссы, носившие принципиальный характер, то, с другой стороны, готов был подавлять злоупотребления инквизиции, которые могли ей вредить в общественном мнении. Имея в виду примирение общества с инквизицией, Фердинанд прибегал и к совершенно другим средствам. В 1509 году он известил инквизиторов, что треть конфискованного имущества должна предоставляться дворянам, в вассальной зависимости которых находились подвергнутые репрессиям лица. Дворяне, таким образом, стали наживаться за счет еретиков и естественно должны были сочувствовать производившимся в обширных размерах конфискациям имущества богатых маранов. Это был один из самых удачных шагов Фердинанда по пути примирения Испании с инквизицией.

Другим средством успокоения дворян и привлечения их на сторону инквизиции служило назначение многих из них на вакансии, образовавшиеся вследствие привлечения к ответственности чиновников, происходивших из маранских семей. Причем сам король принимал в этом деятельное участие. 2 июля 1485 года Фердинанд назначил верных католиков, не имевших в своей крови посторонних примесей, на судебные должности, освободившиеся после еретиков в Толедо. Когда нотариус Хуан Кардона был в 1511 году ограничен в правах из-за того, что его отец Монардо Кардона (уже умерший) был признан еретиком, Фердинанд отдал занимаемую им должность нотариусу Хуану Аргенту, участвовавшему в трибунале, который признал Кардону не правоспособным занимать государственную должность.

Вообще не должно остаться впечатления, что Фердинанд часто шел навстречу жалобам пострадавших от инквизиции лиц; наоборот, гораздо чаще жалоба давала повод подозревать, что данное лицо не сочувствует деятельности инквизиции и потому заслуживает наказания. В принципиальных вопросах Фердинанд чаще всего становился на сторону инквизиции, даже если она явно нарушала фуэро.

Он также всегда поддерживал скомпрометированных инквизиторов и не отказывал им в защите даже тогда, когда от них отворачивалась сама инквизиция. В этом отношении особого внимания заслуживает дело кордовского инквизитора Люсеро. Еще предшественник Люсеро, инквизитор Гирал, отличился тем, что за взятки освобождал осужденных от обязанности носить санбенито и вымогал деньги у маранов. Он предлагал в обмен на 2 200 000 мараведи отвести от них преследования за ересь и риск конфискации имущества. Гирал успел получить в счет этой суммы 100000 и еще 50000 мараведи от двух маранов за освобождение их от участия в сборе упомянутых 2 200 000 мараведи. Когда все это раскрылось, Гирала всего лишь переместили из богатой Кордовы в бедный город Авила, где он продолжил заниматься вымогательством, но уже, конечно, в меньших размерах, не останавливаясь перед получением десяти дукатов.

Но назначенный вместо Гирала в 1499 году в богатую Кордову Диего Родригес Люсеро оказался хищником еще более высокого полета. С превеликим усердием он взялся за дело, и деньги в королевскую казну потекли рекой. Фердинанд был весьма удовлетворен его деятельностью, и, когда случился конфликт между Люсеро и городскими властями, которые пытались умерить аппетит инквизитора, король всецело стал на сторону Люсеро. Поддержка Фердинанда придала Люсеро особое мужество, и начались беспримерные даже для инквизиции аресты подозрительных лиц; покончив с маранами, Люсеро взялся за христиан, в жилах которых не было ни капли «нечистой» крови. Пытками он вырывал у них самые фантастические признания, на основании которых производились все новые аресты. Люсеро заявил, что раскрыл заговор с целью заменить в государстве христианство иудейством. Были арестованы 25 еврейских пророчиц, которых он обвинил в том, что они агитировали во всей стране в пользу иудаизма и против христианства, и 50 знатных христиан, в том числе несколько высокопоставленных духовных лиц, которые были объявлены ближайшими сотрудниками этих пророчиц. Молва с ужасом распространялась о страшных бедствиях, надвигающихся на бедную Испанию, которую один лишь Люсеро может спасти. И Люсеро старался оправдывать народные ожидания. Некий Мембреке был изобличен в иудействе; тотчас было снаряжено следствие о лицах, слушавших его проповеди, и в результате 107 человек были сожжены на одном аутодафе.