История испанской инквизиции

Тем не менее Торквемада продолжал твердить о том, что страна должна быть очищена от тех, «кто принес столько зла миру». В народе был пущен слух, что евреи всячески оскорбляют христианскую веру, насмехаются над ее святынями и позорят дорогие ей имена. Так, утверждали, что королевский врач Рибас Альтас носил на шее золотой медальон с изображением, крайне оскорбительным для христианства, причем сам Альтас фигурировал на нем в качестве героя неприличной сцены. Медальон этот открыл престолонаследник принц Хуан и был настолько потрясен увиденным, что серьезно заболел, и только сожжение Рибаса Альтаса восстановило его здоровье. Рассказывали также, будто несколько евреев в страстную пятницу 1488 года забросали камнями находившийся на холме Гано (близ Касар-де-Паломеро) крест, но были пойманы герцогом Альбой, который сжег раввина и многих участников этого святотатства и привел крест в надлежащий вид. К этому же времени обычно приурочивается и пресловутая переписка между «принцем» испанских евреев Чаморро и константинопольцем Улиффом, которой так часто пользовались в своих интересах враги евреев и маранов. Но переписка эта была сфабрикована гораздо позже и, следовательно, не могла влиять на судьбу испанских евреев до издания эдикта об изгнании их из Испании. Венцом всех этих и подобных им инсинуаций был инсценированный Торквемадой процесс «святого дитяти из Ла-Гуардии», который вызвал в испанском обществе сильное негодование против евреев и маранов. Он завершился в ноябре 1491 года, за пять месяцев до эдикта об изгнании евреев, и повлиял, без сомнения, на решение королевской четы раз и навсегда освободить страну от еретической заразы.

Существо дела святого дитяти из Ла-Гуардии заключается в следующем. В июне 1490 года был арестован новохристианин Бенито Гарсиа, который после пыток заявил, что вместе с пятью другими маранами и шестью евреями замышлял заговор против христианства. На основании его показаний были арестованы девять маранов и евреев (еще три еврея из названных Гарсиа к этому времени умерли). Их обвинили в том, что, во-первых, они убили трехлетнего христианского ребенка из Ла-Гуардии, во-вторых, из вырванного у мальчика сердца пытались сделать волшебное средство, дабы уничтожить не только инквизицию, но и христианство, и, в-третьих, произносили святотатственные слова, и мараны при этом принуждались евреями к соблюдению различных еврейских обрядов. Обвиняемые то энергично отрицали свою вину, то приписывали себе, не имея силы переносить дольше пытки, всевозможные преступления. Что характерно, в Ла-Гуардии и ее окрестностях в это время никто не жаловался на пропажу ребенка. В конце концов 16 ноября 1491 года обвиняемые евреи были казнены живьем, а маранов, прежде чем сжечь, удушили. В зачитанном на аутодафе решении инквизиционного трибунала особенно подчеркивалась роль в этом деле евреев. Мнимая жертва мнимого убийства была провозглашена святой, окружена ореолом мученической смерти, и ей были приписаны самые разнообразные чудотворные способности; поле, где, согласно показаниям осужденных, закопали кости ребенка, запрещено было более обрабатывать, дабы весь мир знал это место и помнил о страшном злодеянии евреев.

Евреев стали обвинять в прозелитизме и в оскорблении христианства; кроме того, говорилось, что старания инквизиции положить конец тайному иудейству и ее борьба с отпадением маранов от христианства бессмысленны, пока в стране будут существовать открытые приверженцы иудаизма. Изгнание евреев делалось, таким образом, условием успешной борьбы инквизиции. Тем более что в еврейском золоте Фердинанд теперь не нуждался: только что завоеванная богатая Гранада должна была возместить потери, связанные с прекращением притока еврейских денег. Хотя в целом, конечно, изгнание евреев из Испании с финансовой точки зрения было невыгодной операцией.

Как бы то ни было, 31 марта 1492 года Фердинанд издал пресловутый эдикт. Перед его опубликованием, когда среди евреев стал распространяться слух о готовившемся бедствии, главный раввин Авраам Сениор и бывший при Фердинанде министром финансов Исаак Абрабанель предложили королевской чете значительную сумму денег — 30000 дукатов, если эдикт не будет издан; утверждают, что король стал колебаться, но тут вмешался Торквемада. Войдя с распятием в руках в комнату, откуда за несколько минут до этого вышли еврейские представители, он обратился к Фердинанду и Изабелле со словами: «Иуда Искариот продал Христа за 30 сребреников, а вы желаете продать Его за 30 тысяч! Вот же Он, возьмите Его и продайте». Великий инквизитор бросил на стол распятие и покинул королевский дворец. Под впечатлением этих слов Изабелла стала настаивать на немедленном опубликовании эдикта, и Фердинанд уступил просьбам жены.