История Италии. Том II

Ограничение доступа на итальянский рынок для иностранных фабричных товаров способствовало дальнейшему углублению диспропорции в экономическом развитии Севера и Юга. Промышленность Севера, избавившись от иностранной конкуренции внутри страны, стала расти значительно быстрее, чем раньше, и сделалась монопольным поставщиком продуктов фабричного производства в южные районы, где своей промышленности практически не было. Цены на промышленную продукцию повысились, тогда как продукция экспортных отраслей сельского хозяйства Юга (цитрусовые, вина, оливковое масло и т. д.), лишившись свободного выхода на иностранные рынки, сильно упала в цене. Эти «ножницы цен» служили североитальянской буржуазии еще одним средством увеличивать за счет Юга присваиваемую ею часть национального дохода.

Отмечавшееся в Италии с начала 80-х годов общее падение сельскохозяйственных цен, отчасти связанное с отменой принудительного курса, было вместе с тем и прежде всего симптомом глубокого аграрного кризиса, который разразился тогда по всей Западной Европе в результате затопления мирового рынка массой дешевого заокеанского хлеба. Кризис превратил крупных производителей зерна — в том числе и южных латифундистов — в ревностных поборников аграрного протекционизма. В 1887 г. в дополнение к значительно повышенным пошлинам на ввоз промышленных товаров (особенно текстильной продукции, металлических изделий и механизмов) были введены ввозные пошлины на пшеницу в размере 3 лир за квинтал, вскоре увеличенные до 5, а затем до 7,5 лир[431]. Оградив стеной протекционистских тарифов также и сферу аграрных интересов, правящая верхушка буржуазии Севера окончательно скрепила свой союз с крупными землевладельцами Юга, который начал складываться после национального объединения.

Кризисные для сельского хозяйства 80-е годы в развитии итальянской промышленности были, наоборот, полосой спекулятивного подъема. Лишь за период с 1879 по 1883 г. ввоз в Италию каменного угля увеличился вдвое, ввоз железа и стали — более чем в 12 раз, ввоз необработанной шерсти и хлопка — соответственно в два и в три раза[432]. Индекс промышленного производства по шести крупным отраслям (горнодобывающая, пищевая, текстильная, металлообрабатывающая, машиностроительная, химическая), принятый за 100 для 1881 г., поднялся до 137 в 1887 г., что означало среднегодовой прирост в размере 4,6 %. Особенно быстрые темпы роста показали металлообрабатывающая промышленность (в среднем на 22 % в год), химия (15,1 %) и машиностроение (9,2 %)[433]. В г. Терни, где существовало несколько примитивных доменных печей и сталеплавилен «Командитного товарищества Кассиан, Бон и К°», было начато сооружение крупных металлургических заводов, а само это товарищество, капитал которого не превышал 800 тыс. лир, в 1884 г. было преобразовано при участии Банка Дженерале и Кредито Мобильяре в анонимное акционерное общество с капиталом в 6 млн. лир[434]. Общее число анонимных акционерных обществ в металлообрабатывающей промышленности и машиностроении за семь лет (1882–1889) возросло с 5 до 21, а их капитал — с 7,5 до 54,7 млн. лир. В химической промышленности, где в 1882 г. было всего 2 анонимных акционерных общества, к 1889 г. их насчитывалось 17[435]. Некоторые из возникших в 80-е годы акционерных компаний станут потом крупнейшими монополистическими объединениями: «Пирелли» и «Монтекатини» — в химической промышленности, «Эдисон» — в электроэнергетической[436].

В связи с проведением обширных работ по благоустройству Рима и Неаполя начался ажиотаж вокруг строительных подрядов и бешеная спекуляция земельными участками под городскую застройку. Создавались акционерные общества и специализированные кредитные учреждения, которые должны были главным образом выполнять посреднические функции в сношениях с крупными банками (Банка Тиберина, Банко Сконто э Сете, Банка ди Торино, Сочьета делль Эскуилино, Банка ди Кредито Меридионале, эмиссионный Национальный банк), игравшими во всех этих аферах самую активную роль. Объем кредитных операций банков в условиях промышленной и строительной горячки рос с невиданной ранее быстротой: только для эмиссионных банков он увеличился с 2519 млн. лир в 1883 г. до 4438 млн. лир в 1887 г.[437]

В этой лихорадочной погоне за прибылями итальянская буржуазия пыталась как бы наверстать время, отнятое у нее исторически запоздавшими битвами за национальное единство. Италия с ее поздним капиталистическим развитием в сущности так и не знала классической фазы «свободного» капитализма: едва итальянский капитализм окреп настолько, чтобы частично отказаться от государственных «подпорок», — уже появились некоторые черты, предвещавшие его переход в империалистическую стадию (начало сращивания банковского капитала с промышленным).