История Италии. Том II

Заголовки статей о революционных событиях в России в 1905 г. в «Аванти!»

Министр иностранных дел Титтони официально сообщил русскому послу, что итальянский кабинет решительно осуждает эти манифестации и заверяет царское правительство в своем непреклонном намерении «поддерживать и улучшать дружественные взаимоотношения с Российской империей»[557]. В соответствии с правительственными директивами власти стали запрещать уличные манифестации, полиция перешла к «решительным действиям». Так было, к примеру, в Риме и Неаполе, где дело дошло до серьезных столкновений; начались аресты и судебные процессы над участниками движения солидарности с русским пролетариатом.

В те же месяцы другого рода обстоятельства, на этот раз вызванные внутренними причинами, послужили поводом для возникновения правительственного кризиса.

23 февраля 1905 г. правительство внесло в палату депутатов законопроект, окончательно определявший статус железных дорог, которые отныне должны были перейти целиком в ведение государства. В то же время законопроект вводил суровые наказания для железнодорожных рабочих и служащих, повинных в «нарушении нормальной работы транспорта», что, по существу, было равносильно запрету забастовок. Железнодорожники ответили на правительственный законопроект новой своеобразной формой борьбы, которая затем получила наименование «итальянской забастовки» — педантичным выполнением всех пунктов установленного администрацией регламента. Действие этой меры превзошло все ожидания. Спустя несколько дней на железных дорогах воцарился «настоящий хаос»: поезда регулярно запаздывали либо вовсе перестали ходить[558].

Решимость забастовщиков была вполне очевидна; с другой же стороны, консервативные круги и парламентское большинство требовали от правительства энергичного подавления забастовки. Джолитти предпочел поэтому не вступать лично в бой и, сославшись на нездоровье, подал в отставку, порекомендовав королю поручить образование нового кабинета Алессандро Фортису. Кандидатура Фортиса, по мнению Джолитти, должна была вызвать одобрение как «Крайней левой», поскольку он был когда-то ярым республиканцем, так и правой части палаты — из-за его связей с Криспи. Но главное «достоинство» Фортиса заключалось в том, что, будучи личным другом бывшего премьер-министра, он призван был выполнять фактически лишь роль его «доверенного лица». И действительно, когда после затянувшегося правительственного кризиса Фортис, наконец, образовал в марте 1905 г. новое министерство, стало вполне очевидным, что он всего-навсего собирался продолжать политику своего предшественника. В частности, по вопросу о железных дорогах премьер-министр внес в палату депутатов новый законопроект, лишь слегка смягчавший по сравнению с предыдущим санкции, предусматривавшиеся на случай забастовок.

Реакция железнодорожников была на этот раз еще решительнее. В то время как в палате шло обсуждение законопроекта, 17 апреля 1905 г. в стране развернулась забастовка протеста, охватившая все основные железнодорожные узлы. Масштабы стачки, в ходе которой не обошлось без кровавых репрессий (в городе Фоджа было убито три и ранено семь участников манифестации солидарности с бастующими), тем поразительнее, что и это движение не имело единого, целеустремленного руководства. За день до начала стачки, 16 апреля, на совместном заседании представителей федерации железнодорожников, Палат труда и социалистической партии реформисты высказались против объявления забастовки, предлагая ограничиться парламентской акцией и агитационной кампанией в стране. Но в ходе стачечной борьбы даже «парламентская акция» свелась лишь к формальной речи Ферри и к еще менее конкретным, кратким выступлениям реформистов Дзербини, Биссолати и др.[559] Важнее всего было, однако, то, что руководимый реформистами Центральный секретариат сопротивления отказался объявить всеобщую забастовку солидарности с железнодорожниками, хотя в массе трудящихся это предложение революционных синдикалистов встречало сочувственный отклик[560]. Таким образом, железнодорожники оказались изолированы и обречены на поражение.

Законопроект, за который 19 апреля высказались в палате также и видные представители «Крайней левой», был принят подавляющим большинством голосов (306 против 45)[561]. Бастующие же, не получив поддержки других отрядов рабочего класса, сбитые с толку позицией реформистов и пассивностью социалистической фракции парламента, вынуждены были прекратить борьбу. Впрочем, к этому призывал их и руководящий стачечный комитет, констатировавший саботаж реформистов, но считавший все же необходимым «сложить оружие» и воспользоваться обещанием премьера не применять на этот раз санкции к возвращающимся на работу[562].