История Италии. Том II

Впечатление, произведенное этим сообщением на широкие круги населения, было огромно. Итальянские буржуа, в течение многих месяцев читавшие в интервентистских газетах, что австрийские уступки иллюзорны, спрашивали себя, «зачем воевать, если Австрия готова удовлетворить итальянские требования». Принять австрийские предложения требовали теперь не только джолиттианцы и католики, но и часть радикалов, и «все, кто ранее колебался» — по подсчетам «Стампы», 3Д всего состава палаты[676]. Сомнения в правильности избранного пути проникали также и в правящую верхушку, и между королем и Саландрой шли в эти дни беседы о возможности разрыва Лондонского договора. Однако решения об этом принято не было: разрыв договора повлек бы за собой не только отставку и политическую смерть заключившего его кабинета, но и отречение короля, санкционировавшего договор.

13 мая Саландра, не дожидаясь вынесения ему вотума недоверия нейтралистским большинством палаты, подал в отставку и на прощальной аудиенции у Виктора Эммануила назвал Джолитти в качестве возможного своего преемника. Лидеры интервентистов были извещены об этом, и 13 мая вечером, еще до опубликования в газетах известия об отставке правительства, во всех крупнейших городах Италии начались, точно по сигналу, интервентистские демонстрации. В них участвовали студенты, мелкобуржуазная молодежь, мелкие служащие, оплачиваемые из тайных фондов люмпен-пролетарии, а также члены интервентистских «фаши». Демонстранты не ограничивались тем, что маршировали по улицам и кричали «Да здравствует война! Вернуть Саландру!». Они били уличные фонари, кидали камни в окна немецких магазинов и пивных, громили здания рабочих клубов, нейтралистских газет. В Неаполе они подожгли редакцию нейтралистской «Маттино», в Милане рабочие отряды день и ночь охраняли от них здание «Аванти!». На улицах Рима в это время шла форменная охота за наиболее известными депутатами-нейтралистами. У дома Джолитти бушевала разъяренная толпа интервентистов. С криками «Смерть!» и «Долой!» пытались они взломать массивные входные двери.

Все это делалось по подсказке, даже по указке сверху. «Идеа Национале» дала бушевавшим на улицах хулиганам конкретную программу действий, которые должны были дезорганизовать и парализовать оппозицию войне. Она призывала их, в частности, «запретить изменникам родины», т. е. нейтралистам, присутствовать 20 мая на заседании палаты, расставить для этого у домов, где живут депутаты-нейтралисты, и у входа в Монтечиторио специальные пикеты и т. д. «Джолитти и его банда, — подстрекала газета, — должны получить представление о воле страны».

Буржуазная оппозиция войне была напугана происходящим. Полиция, выдавая этим свою близость к интервентистам, держалась в стороне, и одни только рабочие дали отпор хулиганам. В течение трех с лишним дней на улицах итальянских городов происходили подлинные бои между безоружными рабочими и сторонниками войны. «В страстности, с которой сталкиваются друг с другом представители двух течений — прелюдия гражданской войны», — справедливо констатировала в те дни «Аванти!»[677]. Бесчинства интервентистов, которые не устает восхвалять итальянская реакционная историография, явились ярким выражением давно уже назревавшего кризиса итальянского либерального государства. Им удалось достичь своей непосредственной цели. «Решительность» интервентистов положила конец колебаниям правящей верхушки (тем более, что Джолитти от формирования кабинета отказался).

16 мая агентство Стефани сообщило, что Виктор Эммануил отклонил отставку Саландры, и интервентистские демонстрации прекратились. 17 мая Джолитти, с дома которого была, наконец, снята осада, уехал из Рима в Кавур. В письме, опубликованном нейтралистской прессой, он объяснял, что не хочет своим присутствием на сессии еще более разжечь разногласия в стране.

* * *

Совещание руководства ИСП, которое должно было, наконец, определить конкретную программу действий партии в ее борьбе за сохранение нейтралитета Италии, собралось в Болонье 15–16 мая 1915 г., в самый разгар интервентистских бесчинств. На совещании вновь вспыхнула полемика между правыми, боявшимися, что внутренняя борьба ослабит Италию перед лицом противника и звавшими не ухудшать народными выступлениями военное положение страны, и левыми, предлагавшими объявить общенациональную стачку протеста против войны. К подобной стачке стремились в те дни многие итальянские пролетарии. В Турине рабочие начали бастовать, не дожидаясь официального указания руководства ИСП из Болоньи. 16 мая вечером всеобщая стачка была здесь объявлена местной социалистической секцией и палатой труда. И хотя весть об этом проникла в рабочие кварталы поздно ночью, 17 мая утром бастовал уже весь рабочий Турин. В некоторых районах города дело дошло до постройки рабочими отдельных баррикад. «В ее (рабочей массы. — К. К.) отчаянии есть ужасная логика— чем быть убитым на войне, лучше погибнуть в восстании», — писал из Турина корреспондент «Аванти!»[678].