История Италии. Том III

Это было заведомым вымогательством; и при всем желании Германия не способна была выполнить требования итальянцев. В ответе, прибывшем 27 августа, Гитлер просил лишь задержать сообщение о решении Италии соблюдать нейтралитет, продолжать мобилизационные мероприятия, для того чтобы держать в напряжении Францию и Англию. Муссолини согласился на эти условия. Он отменил приказ о всеобщей мобилизации, однако была предусмотрена серия мероприятий, которые показывали готовность Италии выступить: призвана часть офицеров запаса, в городах начались учебные воздушные тревоги. 1 сентября 1939 г., в день начала войны, от имени совета министров было опубликовано официальное коммюнике о том, что Италия сохраняет нейтралитет и «не возьмет на себя инициативу начала военных действий». Последняя фраза была заведомо ложной, поскольку Муссолини торжественно обещал Гитлеру за несколько дней до этого, что Италия вступит в войну «через некоторое время».

Известие о том, что Италия воздержалась от вступления в войну, было встречено с явным облегчением в стране. Помимо естественного стремления к миру это чувство было вызвано сознанием, что подобный шаг ослаблял солидарность с гитлеровской Германией, союз с которой не пользовался никакой популярностью. Все оппозиционно настроенные группы населения хорошо понимали, что победа Германии в войне намного осложнила бы борьбу за свержение фашизма в Италии. Никто не ставил объявление нейтралитета в заслугу фашистскому режиму: всем было ясно, что Муссолини был вынужден пойти на этот шаг против своей воли.

Более того, констатация краха фашистского режима в области военной политики послужила одной из причин роста антифашистских настроений в стране.

После начала военных действий униженный своим бессилием Муссолини почти месяц не произносил речей. Когда он, наконец, взял слово перед активистами партии в Эмилии-Романье, то основной темой его выступления стала необходимость «очистить углы от остатков антифашизма, еврейства и масонов», для того чтобы покончить с пораженческими настроениями. Муссолини знал о настроениях, царивших в стране: в конце августа начальник полиции докладывал ему, что сообщения из конфиденциальных источников говорят об абсолютно отрицательном отношении населения к войне[278]. В то же время были произведены значительные изменения в составе правительства. По общему мнению, большую роль во всех этих перемещениях играли советы Чиано; обновленный состав правительства получил даже название «кабинета Чиано». Его непосредственной креатурой был также новый секретарь фашистской партии Этторе Мути, сменивший на этом посту Стараче. Впрочем, этот суперфашист своими исступленными призывами к «усилению фашистского образа жизни» и грубыми нападками на западные державы вскоре вызвал недовольство могущественного министра иностранных дел.

В области внешней политики короткий период итальянского нейтралитета отмечен неуверенными попытками Муссолини выступить в роли посредника между Германией и ее противниками. Он надеялся направить гитлеровскую агрессию против Советского Союза, считая, что крестовый поход против коммунизма поднимет роль Италии. 5 января 1940 г. Муссолини направил Гитлеру письмо, в котором выдвигал план компромисса с западными державами путем создания «небольшой разоруженной Польши под германской эгидой» и заклинал Гитлера «не забывать о борьбе с большевизмом»: «Фюрер, вы не можете оставить антибольшевистское и антисемитское знамя, которое вы держали на протяжении 20 лет… Разрешение вопроса о жизненном пространстве Германии находится в России и нигде более»[279]. Гитлер заставил Муссолини довольно долго ждать ответа на это письмо, не имея никакого желания посвящать его в свои замыслы. Лишь 8 марта прибыло ответное послание Гитлера, которое сводилось к выражению решимости искать разрешения всех вопросов силой оружия и уверенности в окончательной победе.

Продолжение войны на Западе делало Муссолини все более нетерпеливым. Он был уверен в победе Германии и начинал опасаться, что неучастие в войне лишит Италию возможности территориальных приобретений. «Нейтралитет отбросит нас во вторую группу европейских держав, — говорил он Чиано. — Унизительно сидеть сложа руки, когда другие творят историю. Для того чтобы сделать народ великим, его надо заставить сражаться, пусть даже пинками в зад. Я так и сделаю»[280]. В публичных выступлениях он приписывал всем итальянцам свое стремление к военным авантюрам. Выступая 1 февраля 1940 г. по случаю юбилея фашистской милиции, он заявил, что целиком разделяет жажду итальянцев к сражениям, «тем сражениям, которые нас ждут в скором будущем».

«Параллельная война»