История Италии

1527 Императорская армия из 15 тысяч германских наемников, ландскнехтов, движется на Рим. Город подвергается жестокому разграблению — в Ватикане солдаты устраивают конюшню. Карл, владения которого так велики, что однажды он горделиво заявит, будто в его землях — считая от восточных рубежей Священной Римской империи до колоний Испании в западном полушарии — никогда не заходит солнце, отныне является самым могущественным монархом в мире и de facto правителем Италии.

6 Контрреформация и XVII век 1528–1713

Разграбление Рима армией императора Карла V в 1527 году многие в Европе сочли Божьим наказанием за продажность и греховность итальянцев и их правителей, но более всего — за пресловутую порочность Церкви. Папе и его кардиналам пришлось спасать свой авторитет, хотя все ясно понимали, что от них было бы чрезмерным ожидать публичного признания в неспособности церковной иерархии, на всех ее ступенях, направлять паству собственным примером.

В глазах многих католиков самым большим просчетом папства стала упущенная возможность толково разобраться с протестантами, добившись примирения с ними и возвращения их в лоно Церкви, которое они отринули. В Италии не появилось протестантского лидера, подобного Мартину Лютеру или Жану Кальвину, с такой же харизмой, и движение к более рациональному, менее показному типу христианства начало развиваться в 1530-е годы. Одновременно — и чем ближе к концу этого десятилетия, тем все более явственно — вырисовывалась невозможность того, что преемники Климента VII, гораздо более косные, чем вполне светские по своим нравам понтифики из кланов Медичи и Борджа, будут благоволить к каким бы то ни было смакованиям лютеранской реформы. Созванный папой Тридентский собор, заседавший в 1542–1564 годах, мог бы ответить на вызов, брошенный протестантскими отступниками от взглядов ортодоксальной церкви, и, в принципе, давал повод к поиску примирения. Вскоре, однако, выяснилось, что верх одержали фанатичные ревнители Церкви, которым не терпелось извести греховное вероотступничество и затоптать ту свободу высказывания, которую несло с собой книгопечатание.

Таким образом, дискуссии, шедшие на Тридентском соборе, превратились в безнадежное мероприятие по сдерживанию роста более плюралистического общества, тем более что условия к тому были: во второй половине XVI века в Италии, наконец, возобладала обстановка мира и относительного процветания. Примерно к 1560 году в экономике большинства итальянских государств уже наметилось выздоровление от разрушительных результатов тех непрерывно вспыхивавших войн, в которые они были вовлечены с 1300 года. Венеция уже находилась в преддверии заката своего финансового могущества и торгового влияния — к 1700 году турки захватят почти все ее средиземноморские владения; однако развитие текстильного производства на материке поможет ей восполнить самые тяжкие потери. Ее традиционный соперник, Генуя, напротив, скорее укрепила свои позиции в материальном отношении, став в 1570-е годы главным банковским центром Европы. Даже и в 1600 году, когда финансовый бум был уже позади, заезжие знаменитости, вроде Рубенса и Ван Дейка, еще получали выгодные заказы от правящей олигархии города.

В течение XVII века политическая карта Северной Италии изменилась, частично в результате Тридцатилетней войны, затронувшей все европейские страны. Новое герцогство Моденское, созданное папой Климентом VIII для лишившейся своих владений династии д’Эсте, образовало важное буферное государство между папскими областями и императорскими территориями. Что касается Мантуи, то она быстро утратила свои позиции, став разменной монетой в сложных политических взаимоотношениях империи с Францией. Тоскане удалось сохранить самостоятельность лишь благодаря провозглашению великим герцогом Фердинандо в 1577 году портом свободной торговли Ливорно (Легорн). По-настоящему серьезный успех ожидал герцогство Савойское, занимавшее северо-восточную оконечность полуострова, в зоне Пьемонта и Альп. Хотя феодальные устои здесь были крепче, чем где бы то ни было на севере Италии, и городская жизнь была относительно неразвитой, герцоги Эмануэле Филиберто и Карло Эмануэле снискали повсеместное уважение из-за их решимости сохранить независимость своего государства. В итоге Савойя сыграла роль надежного щита для остальной Италии, защищая ее от самонадеянных иностранных интервентов и закладывая основы для ее стратегического успеха в Войне за испанское наследство 1702–1714 годов.