История из жизни одного театра

– На фиг, на фиг. – сказал тот, доедая солянку уже стоя. – Яковлевичу сегодня счет принесли за машину и у меня нет ни малейшего желания с ним встречаться.

– Это малодушие – бегать от заведующего труппой.

– Ты счета не видел. – возразил Руслан и подумав спросил. – А что столичный гость?

– Не в себе. – буркнул Антон и присел за стол дожидаться солянки.

Его товарищ же вышел из театрального буфета и направился в сторону репетиционного зала, где его ждал столичный режиссер, с приездом которого, одна часть труппы связывала надежды на успешный спектакль и возможный, в дальнейшем, переезд в Москву, другая предвидела проблемы и впустую потраченное время, а сам Руслан Алексеев не связывал ничего, поскольку голова его была занята конфликтом с заведующим труппой и зарождающимся романом с одной милой молодой особой, которая, кстати, о будущем своем счастье пока и не подозревала.

С моей стороны неправильно не рассказать о двух приятелях Антоне и Руслане, которым еще предстоит занять положенное им место на страницах моего рассказа, но я ещё успею это сделать тем более, что честнее, как мне кажется, если про них расскажут другие персонажи.

Глава четвертая.

В репетиционном зале, который покинул Антон Алексеев, происходило следующее: Режиссер Валерий Владимирович оглядел помещение и совсем было уже собрался отправиться на поиски заведующего труппой, или нужного актера, фамилию которого он записал в свой блокнот, но теперь не мог этот блокнот найти, или на поиски хоть кого-нибудь, потому что находиться в этом пустом зале не было ни смысла ни желания. Но в этот момент дверь тихонько приоткрылась и в проем просунулась чья-то голова. Просунулась лишь наполовину и с места на котором находился столичный режиссер, не было никакой возможности понять чья это голова и уж тем более определить цели и задачи вновь прибывшего.

– Да! Что надо? Я репетирую! – Воскликнул Валерий Владимирович чересчур резко. Впрочем, его поведение и невольная грубость по отношению к человеку, которого он даже и не успел рассмотреть была понятна и может даже извинительна. Не прошло и суток с момента его появления в Лужске, а молодой человек решительно потерялся. То что еще в вчера казалось понятным и осуществимым, теперь теряло всякий смысл: все кто должны были ему помогать и даже радоваться его появлению, смотрели на него, как на непрошенного гостя. И не просто непрошенного, но даже крайне нежелательного. Но самое страшное было в том, что его пьеса, так многое обещавшая до вчерашнего дня, все больше и больше его не устраивала, и все меньше обещала. Он совершенно перестал понимать, чего ради он приехал в этот город, зачем терпит унизительное к себе отношение со стороны работников и руководства театра. И самое страшное – ему нечего было предложить актерам, которые явно не горели желанием становиться податливым пластилином в его руках.

За дверью раздался стук. Некое человеческое существо, а Валерий Владимирович мог только надеяться, что за дверью и частично в репетиционном зале, находилось именно человеческое существо, просунуло половину головы внутрь, но продолжало стучаться снаружи и никак не желало войти полностью и объяснить причину своего появления.

– Войдите же наконец! – возопил молодой человек, чем окончательно напугал существо.

– Извините пожалуйста, – послышался тихий робкий голос, по-прежнему неопределяемого пола и возраста. – Я зайду попозже. – и дверь стала закрываться.

– Да Боже ж ты мой! – окончательно вышел из себя режиссер. – Вы издеваетесь?!

Он подбежал к двери и рванул ее на себя, чтобы наконец увидеть таинственного посетителя и вывести его на чистую воду.

"Это они нарочно!" – мысленно негодовал Валерий Владимирович. – "Они все против меня. Они хотят выжить меня таким образом. Выжить из театра, за то что я лучше, умнее… Зато что я хочу работать и искать новое, а они разленились, погрязли в этом своем провинциальном болоте…"

Мысли эти, и скажем честно, мысли нескромные, обидные для работников Лужского театра имени Лермонтова, молодой человек долго скрывал даже от самого себя, но видимо и чаша его терпения наконец переполнилась. Он все тянул дверь на себя и никак не мог ее открыть. Наконец, он в, совершенней ярости, ухватился за ручку, и даже уперся ногой в стену, чтобы уж наверняка, и из всех сил рванул дверь.

– Ой, мамочки!

С этим возгласом, в репетиционный зал ввалилось, вкатилось, влетело или впорхнуло некое существо неопределенного все еще возраста, но женского, вне всякого сомнения, пола.

– Извините, извините, извините!!! – затараторила внезапная гостья. – Я хотела только спросить! Только спросить! Генрих Робертович сказал, что на ваше усмотрение, а Иван Яковлевич сказал, что вы не можете сами без Генриха Робертовича, а Генрих Робертович сказал, что вы без него можете сами, а Иван Яковлевич отправил к Веронике Витальевне, а она сказала, что надо идти к Иван Яковлевичу....