История из жизни одного театра

Теперь, наконец, Валерий Владимирович, смог рассмотреть внезапного посетителя: на полу, поднимая рассыпанные фотографии, сидела чрезвычайно милая рыжеволосая девушка лет восемнадцати; глаза у нее были испуганно распахнуты и даже поблескивали от подступивших слез, но упрямое выражение лица, выдавало решительный и даже упрямый характер.

– Мне сказали, что вы хотите провести кастинг и я пришла, вот мои фотографии. – девушка, наконец, собрала фотографии в увесистую пачку и протянула их режиссеру. – Они студийные: со светом, с белым и черным фоном, в разных позах… – она сбилась, почувствовав, что фраза про позы прозвучала, как-то не так. – В разных образах. Образах, я хотела сказать!…

– Зачем они мне? – спросил молодой человек растерянно, машинально разглядывая снимки.

– Чтобы смотреть!

– Куда?

– На я… На мне… – гостья сбилась, пытаясь объяснить, что именно должен делать режиссер с ее фотографиями. – Портфолио же! – вспомнила она, наконец, заветное слово. – Повесьте их на стену вместе с другими и сравните. Важно же как актер выглядит на пленке, насколько он фотогеничен. Вы же собираетесь фильм снимать.

– Вы кто? Какой фильм? – перебил ее Валерий Владимирович. – он чувствовал, что теряется перед напором этой молодой особы. Тем напором и желанием участвовать в спектакле, которых он тщетно ожидал от остальных актеров.

– Мне сказали… Не важно. Я хочу участвовать в спектакле, а кого вы возьмете в кино – это не важно. Я работаю в театре. Я пришла на кастинг. Я хочу…

Возникла пауза, во время которой молодой режиссер ждал продолжения, давая возможность молодой девушке объяснить, чего именно она хочет, а сама она молчала, видимо считая, что высказалась достаточно понятно.

Невесть сколько времени тянулось бы это молчание, но в репетиционный зал заглянул сам заведующий труппой Иван Яковлевич. Ему хватило одной секунды, чтобы увидеть и оценить ситуацию. Заметил он и решительный настрой молодой особы, и фотографии в руках режиссера, и растерянный вид последнего.

– Алена Игоревна, можно вас на секунду. – и Иван Яковлевич самым настойчивым образом, стал манить молодую девушку из репетиционного зала в коридор.

Валерий Владимирович чувствовал себя несколько обескураженным и не попытался вмешаться. Он догадывался, что стоило бы высказаться, напомнить, что все решения в этом репетиционном зале принимает он и только он. Что это ему решать, кто должен тут находиться, а кому стоило бы и выйти. И виданном случае, выйти стоило бы именно Ивану Яковлевичу. Хотя бы для того, чтобы заняться своими непосредственными обязанностями. А именно, разыскать некоего актера, которому полагалось уже стоять перед пристальным и испытующим взглядом Валерия Владимировича и более того, доказывать свою профессиональную состоятельность. Но фамилию этого актера он так и не вспомнил, блокнота своего не нашел, а просить помощи не только не хотел, но и даже боялся, считая что этим уронит свой режиссерский престиж и вообще поставит себя в неловкое положение. Именно попасть в смешное, нелепое положение, более всего страшило Валерия Владимировича. Он и так ощущал, что совсем не пользуется авторитетом, а становится скорее объектом насмешек в драматическом театре имени Лермонтова, хотя надеялся, если и не произвести тут фурор, то как минимум столкнуться с повышенным интересом и может быть обожанием. И в самом деле: он выпускник столичного вуза, участник модных театральных фестивалей, автор нашумевших, среди тонких знатоков, постановок снисходит до провинциального театра и конечно оказывает этим снисхождением этому театру невероятную услугу.

Разумеется, что о подобных оценках своего приезда в Лужск, Валерий Владимирович не собирался никого посвящать и даже наоборот приготовил сдержанные похвалы для актеров местного театра, которые если и не помогли реализовать всей глубины его пьесы и режиссуры, то изо всех сил старались…

Но теперь, дело поворачивалось таким образом, что это ему давали понять, что снисходят до его попыток поставить спектакль и даже начинают терять терпение.

В то время, пока Валерий Владимирович, размышлял о том, как не совпадают порой наши ожидания и суровая действительность, за неплотно прикрытыми дверями происходил напряженный и может даже нервный диалог между заведующим труппой и молодой девушкой, статус которой был для столичного режиссера не вполне ясен.

– Я, по-моему, вполне понятно объяснил вам… – настаивал Иван Яковлевич.

– А я спросила. – возражала девушка.

– А я вам, в который раз напоминаю, что вы должны заниматься своим делом.

– Я свои дела сделала.

– А домик Кума Тыквы? – возразил заведующий труппой.

– У него нормальный домик!

– А он, тем не менее, жалуется: неудобно, темно и капает.

– Я не сантехник! – взорвалась Алена Игоревна. – Во всем театре капает. А у него скромный должен быть домик. Он кум Тыква, а не олигарх.

– Я буду жаловаться заведующему постановочной части и даже Веронике Витальевне.

– Вот пусть она куму Тыкве свою дачу отдаст.

– Алена Игоревна! – задохнулся от гнева заведующий труппой. – Мы с вами еще вернемся к этому разговору.