История изнутри. Мемуары британского агента.

Эта операбуфф левых социалистовреволюционеров только укрепила большевиков и усилила партию мира. Отклики на события в глубине страны были незначитель ные. Через несколько дней Муравьев, главнокомандую щий большевистских сил на Волге, попытался двинуть свои войска к Москве. К этому времени неудача перево рота в Москве была уже известна, и его арестовали собственные солдаты. Он трагически покончил с жизнью, застрелившись в присутствии Симбирского совета. Спи ридонова и Черепанов сидели под арестом в Кремле, где позже мне пришлось быть их товарищем по несчастью. Убийца Блюмкин скрылся. Большинство рядовых членов партии социалистовреволюционеров, чтобы спастись от репрессий, отступились от своих вождей, осудили их действия и снова были приняты в большевистский загон. Это несчастное дело, которое должно было послужить предметным уроком союзникам как наглядное доказа тельство того, что Россия готова на все, чтобы избежать войны с немцами или союзниками, отразилось на нашем положении и положении немцев. Германское прави тельство было вне себя, но не объявило войны большеви кам, так как было уверено, что интервенция союзников неизбежна Оно требовало разрешения выслать батальон немецких солдат для охраны посольства в Москве, но, когда большевики отказали в этом, оно ограничилось

хГу меня был Радек и So6™f^f Убийства Мирба

правительство жел?е? Гмс^^^

личную охрану. При ^S^^^^rf^^^ на это отвечу. Я ответил ему г^ткоГш™ 410 *

лись едва ли не в псследштйра? * 3аСМеЯ_

Наше положение было действительно не из понятных Во время съезда Линдли приехал в Во^ГиЧпр^lb1 мне первую тревожную телеграмму. Однак^она нТдавГ Ла мне никаких указаний на тактику или на датунапкй интервенции. Попытка контрреволюции былГуже близ ка. Савинков, подстрекаемый заверениями французов в помощи союзников захватил Ярославль, а Ярославль находился между Москвой и Архангельском Гединст венным открытым для нас портом. Между прочим Троц кий в своей автобиографии обвиняет меня в том, что я раздувал и финансировал ярославское дело. Это совер шенно неверно. Я никогда не оказывал Савинкову финан совой помощи. Еще менее я поощрял его действия. Троц кий издал приказ, чтобы всем французским и британским офицерам не выдавали паспортов ввиду их контрреволю j ционной деятельности. Хотя теоретически этот приказ if мне не относился, я знал, что на практике разницы ив будет. Кроме того, телеграфное сообщение с Англией задерживалось, и я не был уверен, что нас не лишат ' совсем этого способа связи.

Вечером 17 июля я получил от Карахана официальное сообщение — об убийстве царя и его семьи в Екатерин бурге. Я думаю, что я был первым лицом, передавшим эту новость внешнему миру. Единственные данные из первых рук, которые я могу сообщить об этом преступле нии, касаются официального положения большевистско го правительства. Мое личное впечатление таково, что, встревоженный приближением чешских войск, которые переменили фронт и состояли в открытой воине с боль шевиками, местный совет самовольно расправился и только впоследствии получил одобрение центрального правительства. Конечно, не могло быть и речи о непри знании или неодобрении. В своих передовицах больше вистская печать делала что могла в и поносила царя, как тирана и палача. Газеты объявили, что немедленно начнут опубликовывать его дачники. Позже было напечатано несколько отрывков. Они обна

ружили только то, что император был преданный муж и любящий отец. Когда увидели, что эти выдержки вызы вали только симпатию к царю, их перестали печатать Правда, Карахан заявлял, что он шокирован, и приводил смягчающие обстоятельства. Он выдвигал теорию, что угроза союзнической интервенции была непосредствен ной причиной смерти императора. Я должен сознаться что население Москвы приняло эту новость с поразитель ным равнодушием. Апатия ко всему, кроме собственной участи, была полная, но она показательна для исключи тельного времени, в которое мы живем. В то время как эта трагедия происходила в Екатеринбурге, в Вологде разыгрывалась драма, богатая комическими положения ми. Большевики послали Радека в этот союзнический рай для того, чтобы он в последний раз попытался убедить союзнических послов приехать в Москву. Может быть, ими руководило подлинное желание прийти к мирному соглашению. Более вероятно, что, сознавая неизбежность интервенции, они желали удержать послов в Москве в качестве заложников. Для этого щекотливого дела они выбрали большевистского Пука, и если его постигла неудача, то его чувство юмора было удовлетворено. Он являлся к послам с револьвером. Он убеждал, льстил и даже угрожал. Он интервьюировал их всех вместе и каждого в отдельности, но послы не сдавались. Вечером он отправился на телеграф и по прямому проводу сооб щил Чичерину о неудаче своей миссии.