История изнутри. Мемуары британского агента.

До сих пор у нас был небольшой список более или менее регулярных посетителей. В числе их были такие, как полковник Нокс (сейчас генерал сэр Альфред Нокс), сэр Самуэль Хоар, глава специальной миссии контрраз ведки, генерал сэр Джон ГенбюриВильяме и адмирал сэр Ричард Филлимор, два британских представителя, прико мандированных к царской ставке, а также различные офицеры, прикомандированные к различным армиям на русском фронте. Из этих офицеров полковник Нокс, ко торый провел много лет в России, был наиболее осведо млен в военных делах. Еще в начале войны он видел трещины в русской стене, и если союзники имели преуве личенное представление о русской мощи, то это произош ло, во всяком случае, не по вине английского военного атташе. Вплоть до революции ни один человек не имел более трезвого представления о военном положении на восточном фронте и ни один иностранный наблюдатель не дал своему правительству более верной информации, чем он. Что касается прочих офицеров, то сэр Джон ГенбюриВильямс был очаровательным и весьма попу лярным человеком. Адмирал Филлимор хранит лучшие традиции британского флота, упорно поднимаясь в семь часов утра или в 6 часов в стране, где никто не шевелился

раньше девяти или десяти часов. Влияние его на русских было огромно и благотворно. Сэр Самуэль Хоар побе дил тысячи препятствий с тем же прилежанием и упорст вом, которые вознесли его до ранга министра. Его назна чение в С.Петербург не нашло одобрения в военных кругах. Трудно было понять, каким путем его миссия могла дополнять работу, проводимую другими англий скими организациями. Он сам не обладал качествами, необходимыми для выполнения порученной ему ра боты, и, когда он приехал, я боялся трений и провала. Будь на его месте человек с меньшим тактом, мои пред чувствия оправдались бы. Сэр Самуэль, однако, отдался своей задаче с неослабным и в то же время ненавязчивым энтузиазмом. Он изучил русский язык. Он работал неуто мимо. Он поставил своей задачей встречаться с русскими всех классов. Он собирал свою информацию из многих источников и, в отличие от большинства других офице ров разведки, он показал большое умение выискивать и отфильтровывать правду от вороха слухов. Короче го воря, он преуспел. Если бы в то время ктонибудь предло жил мне пари на то, будет или не будет сэр Самуэль лидером консервативной партии, или премьером Англии, я сознаюсь, без колебаний держал бы за то, что будет. Теперь, однако, я понимаю, что те же качества, которые он проявил в России в обстановке больших трудностей, не пошли на пользу его будущей политической карьере. Сэр Самуэль соединял в себе крупные способности, сме лость, умение овладеть вопросом вместе с твердой и упорной волей. Если восемнадцать лет тому назад я поставил бы тысячу против одного, сегодня я бы не поставил больше, чем два к одному.

Как я уже сказал, эти лица были нашими постоянны ми посетителями. Этот список пришлось пополнить. Первой прибыла в Москву французская политическая делегация в Румынии. Ее задачей было парализовать немецкие влияния в Бухаресте и вовлечь Румынию в войну. Она состояла из Шарля Рише, выдающегося уче ного, Жоржа ЛякурГайда, историка, и М. Гавоти, быв шего владельца крупного французского журнала. Я мно го встречался со всеми тремя в течение их долгого пребы вания в Москве, потому что, как это ни странно, делега ция на несколько недель задержалась в Москве, раньше чем смогла выехать на место своего назначения. Приезду делегации в Бухарест сопротивлялся, и долгое время

небезуспешно, французский посланник в Румынии. Этот приезд весьма памятен для меня по трем причинам первая вполне похвальная, вторая чисто тщеславная, а третья слегка предосудительная, виновницей коей являет ся моя жена. Говоря о первой, я имею в виду Рише, в котором я нашел величайшего гения и наиболее привле кательную личность, с которой мне когда бы то ни было приходилось встречаться. Только немногие из людей, которые коечто понимали в делах во время войны, сох ранили веру в теорию «великого человека». Большинство наших гениев умирают невознагражденными, но совер шенно верно, что их редко можно найти на бесплодном поле современной военной политики. Рише, впрочем, один из тех гениев, который получил признание еще при жизни.

У него прекрасный простодушный, как у ребенка, характер. Первый конструктор современного аэроплана, поэт и выдающийся писатель прозы, он получил Нобе левскую премию за труд по медицине.

Война отняла шесть из семи его сыновей, но это не оставило в сердце Рише злобы и ненависти, кроме нена висти к самой войне. Он жив до сих пор, в возрасте восьмидесяти лет, почти один среди своих соотечествен ников, бросивший весь свой вес на поле международного взаимопонимания против враждебных эгоистических ин тересов и невежественного национализма.