История Израиля. От истоков сионистского движения до интифады начала XXI века

В то время как в 1920-х годах в центре напряженности были дебаты о роли частного и национального капитала в строительстве страны, в первой половине 1930-х годов основной вопрос заключался в том, какие иммигранты лучше всего подходят для строительства страны и кому следует отбирать их. Также затрагивался вопрос о еврейском труде и трудовых отношениях в ишуве. В то же время велись дебаты о политических методах сионистской организации. Должна ли она попытаться противостоять британцам или просто сделать все возможное, признавая власть мандатной администрации? Все эти вопросы упирались в дилемму, будет ли принята власть большинства или нет. Каждый раз, когда фермеры, ревизионисты или ультраортодоксы оказывались в невыгодном положении по сравнению с большинством, они искали способы обойти эту ситуацию. В отсутствие конституционного правления большинство было вынуждено пойти на компромисс с меньшинством, желая сохранить целостность системы. Так, например, в то время как предписание о мандатных муниципалитетах давало жителям право голоса без имущественного ценза, Mapai согласилась с определенным цензом в мошавах, чтобы сохранить мир. Она также согласилась с учреждением национальных бирж занятости, которые обеспечивали равное распределение работы между всеми работниками, включая тех, кто не был членом Histadrut. Кризисы конца 1930-х годов, подчеркнувшие необходимость национальной дисциплины, работали в пользу Исполкома сионистской организации. Однако каждый раз, когда исполком хотел выступить единым фронтом либо перед властями, либо перед мировым общественным мнением – например, во время дачи показаний перед UNSCOP, – он был вынужден пойти на уступки партии Agudat Yisrael или фермерам, чтобы сохранить единогласие.

Во второй половине 1930-х гг. споры о национальном самоуправлении сосредоточились на вопросах безопасности. 1920-е годы были свидетелями создания Haganah, гражданского ополчения, функции которого были переданы Histadrut после ее основания. До 1936 года Haganah не уделялось должного внимания, что отражалось в скудных ресурсах, выделяемых на него в сионистском бюджете. В 1931 году отдел Haganah, известный как Irgun B (организация Бет[101]), вышел из его состава, заявив, что Haganah недостаточно активен. Члены Irgun B были в основном правого толка. После начала арабского восстания Haganah достигло соглашения с Irgun B, большинство членов которого вернулись в Haganah. Однако меньшинство из них, члены Betar, основали Etzel (аббревиатура от Irgun Tzvaʻi Leumi, национальная военная организация, на английском языке была сокращена до Irgun), которая признавала только авторитет Жаботинского. Осенью 1937 года Etzel нарушила политику сдержанности, проводимую Haganah в соответствии с инструкциями Исполкома ВСО. Подразумевалось, что евреи не будут совершать террористические акты в ответ на арабские злодеяния. Таким образом, сионистская исполнительная власть стремилась заручиться поддержкой мандатного правительства в подавлении арабского восстания и даже в создании еврейских сил обороны.

Вопрос о монополии на применение силы стал камнем преткновения между ишувом и теми, кто стал известен как «раскольники». В последнее десятилетие мандата это стало одной из самых острых проблем в отношениях большинства и меньшинства. Etzel, а позже и Lehi (аббревиатура от Lohamei Herut Yisrael, Борцы за свободу Израиля, или, как их называли британцы, «банда Штерна»), возглавляемая Авраамом Штерном и основанная в 1940 году экстремистской группой, отколовшейся от Etzel, были подпольными организациями, неподконтрольными гражданским властям. Они считали себя боевым авангардом, несущим на своих плечах освобождение нации, и были подотчетны только себе. После смерти Жаботинского в 1940 году они даже отказались признать авторитет ревизионистского движения. Независимая деятельность этих подпольных организаций подорвала власть Исполнительного комитета и повредила его политической репутации. Исполком попытался изолировать подпольные организации от их правых сторонников, согласившись создать «национальное командование», в котором левые отказались от своего статуса большинства и разделили лидерство наравне с другими группами ишува. Взамен правые группы согласились на национальное командование вместо существующей фрагментированной региональной структуры Haganah. Моше Снэ из партии «Всеобщие сионисты», который только недавно сбежал из Польши в Палестину, был назначен главой национального командования. Но все попытки создать структуру, которая стала бы обязательной для подпольных организаций (должны были быть представлены правыми в национальном командовании), потерпели неудачу. Попытки Haganah как самостоятельно, так и совместно с мандатными властями усмирить эти организации провалились. До создания государства руководству Еврейского агентства не удавалось получить монополию на применение силы евреями.