История Канады

Успех ОПЕК стал еще одним утешительным уроком того, что контроль над инфляцией находится за пределами возможностей Канады. В этой ситуации безболезненным способом защитить людей от растущих цен, казалось, была увязка заработной платы, пенсий и правительственных выплат с возрастающим индексом потребительских цен. В 1974 г. министр финансов Джон Тернер даже позаимствовал идею у консерваторов и индексировал налоговые выплаты. Расходы правительства росли, чего нельзя было сказать о его доходах. Этот рецепт определенно вел к огромному бюджетному дефициту, но избиратели не жаловались. После двух месяцев попыток Пьера Эллиота Трюдо очаровать избирателей, холодных предупреждений со стороны консерваторов и протестов со стороны НДП на выборах 8 июля 1974 г. 141 место получили либералы, 95 — тори, 11 — квебекские социал-кредитисты и скромные 16 — НДП (в два раза меньше, чем она получила в 1972 г.). Дэвид Льюис остался без места.

Трюдо не удалось повторить свой триумф 1968 г. Сплоченный Квебек и большая часть Онтарио и Нью-Брансуика могли бы иметь большинство мест в парламенте, но на всем Западе либералы взяли всего 13 мест, 8 из них — в Британской Колумбии. По сравнению с 1968 г. в провинциях прерий Трюдо поддерживала уже не треть, а только четверть электората. И хотя опросы общественного мнения предсказывали победу либералам, подавляющее большинство жителей Запада отказались примкнуть к победителям. Как и последователи Рене Левека, западные канадцы были по горло сыты своей ролью в Конфедерации, хотя проблемы и соответственно решения у тех и у других были очень разными.

В случае недопонимания между Оттавой и Западом прийти к согласию всегда было нелегко. О драматических изменениях в регионе доходили самые противоречивые сведения. Перемены к худшему переносятся легче, если в них можно обвинить кого-то другого: для прерий традиционным козлом отпущения всегда было далекое федеральное правительство. Зачастую именно западные радикалы защищали ностальгические представления о жизни сельской общины, в то время как проживавшие в прериях политики правого крыла требовали радикальных перемен. Нигде перемены не были так очевидны, как в главной отрасли Запада — сельском хозяйстве. Основой производства оставалась семейная ферма, но техника и производительность превращали ее в доходное миллионное предприятие, которое занимало тысячи акров. Успех зависел от научной и финансовой компетентности, а также от традиционного взаимодействия с природой и тяжелой работы. Главной культурой оставалась, конечно, пшеница, но мудрые фермеры всегда выращивали еще что-то: канолу[512], лен и, когда позволяли климат и ирригация, овощи. Появление гигантских ферм привело к сокращению численности сельского населения: после войны 750 тыс. жителей прерий оставили землю. Привычная инфраструктура гужевой эпохи — деревни, железнодорожные магистрали, элеваторы — ушла в прошлое. Больше не было пейзажей, где на территории в пределах 15 миль тянулись бесконечные упряжки лошадей, влекущих доверху груженные телеги. В 1933 г. над ровным горизонтом прерий возвышалось 5758 огромных элеваторов, к 1978 г. почти половина из них исчезла. В 1940–1980 гг. доля сельских жителей в населении прерий упала с 60 до 30 %.

К 1970-м гг. доминировавшее ранее в прериях сельское хозяйство потеснили другие отрасли. Население Виннипега, Реджайны и Саскатуна увеличилось более чем вдвое; на волне доходов от добычи нефти и газа число жителей Калгари и Эдмонтона выросло в семь раз — до 800 тыс. человек в каждом. К 1981 г. они обогнали Виннипег, превратившись в конкурирующие региональные центры. По другую сторону Скалистых гор экономический рост Запада и тихоокеанские рынки превратили Ванкувер в крупный город с населением более 1 млн человек. Все это стало возможным благодаря расширению ассортимента продукции, не имеющей никакого отношения к сельскому хозяйству и связанным с ним отраслям промышленности. До 1947 г. Альберта поставляла приблизительно 10 % канадского газа и нефти. Открытие крупного нефтяного месторождения в Ледюке принесло миллиарды долларов инвестиций, не в последнюю очередь благодаря транснациональным корпорациям, которые контролировали всю нефтедобывающую промышленность западного мира. К 1970 г. нефтедобыча в Альберте вполне могла бы насытить весь канадский рынок, хотя экономически целесообразнее было экспортировать нефть в Соединенные Штаты. Соседние с Альбертой провинции старались от нее не отставать. Саскатун объявил себя мировой столицей поташа; Реджайна гордилась сталелитейным комплексом, удовлетворяющим потребности трубопроводов региона; в Манитобе говорить о диверсификации позволяли никелевые шахты в Томпсоне и Линн-Лейке.