История Канады

Открытие богатых шельфовых месторождений нефти в Атлантике способствовало переходу в лагерь противников Оттавы даже таких бедных дотационных провинций, как Ньюфаундленд и Новая Шотландия. Премьер-министр провинции Ньюфаундленд Брайан Пекфорд демонстративно одолжил деньги из Фонда «Наследие Альберты», чтобы выдержать борьбу против претензий Оттавы на нефтяной шельф. Дополняла эту когорту враждебно настроенных провинций Британская Колумбия, располагавшая собственными запасами природного газа и также мечтавшая о своем шельфе.

Оттава обнаружила, что ее загнали в ловушку дилеммы, решения которой сами жители Запада всячески избегали. Конец 1970-х гг. ознаменовался для фермеров прерий несколькими самыми урожайными годами в их истории, но они, пожалуй, были бы еще богаче, если бы их продукция не скапливалась в перегруженной устаревшей транспортной системе. У экономистов нашлось простое объяснение: управляющие железными дорогами противятся модернизации, руководствуясь единственно обязательством перевозить пшеницу по тарифам 1897 г., установленным в соответствии с Соглашением о прогоне через перевал Кроуснест[514]. Однако фермеры и их политические представители защищали этот старый тариф так, как будто он был священным тотемом региона[515]. Никакие контрдоводы, например то, что повышение грузовых тарифов вынудило бы фермеров продавать свое зерно на корм скоту из западных районов, не способствовали привлечению фермерских голосов. От того, что правительство стало закупать саморазгружающиеся вагоны-хопперы, Скалистые горы не стали ниже, а доверху забитые зерновые терминалы Ванкувера — просторнее, хотя в Новой Шотландии производство этих вагонов создало некоторое количество рабочих мест.

Цены на нефть, грузовые тарифы и соображения бизнеса обострили позицию Запада в отношении Конфедерации. Правда заключалась в том, что регион, осознающий собственную экономическую мощь, добивался уважения и влияния. Когда штаб-квартиры корпораций, убегая от квебекского национализма, проскочили Торонто и стали возводить для себя огромные стеклянные башни в Калгари, жители Запада, естественно, ликовали. Политики и финансисты охотились за региональными банками и фондовыми биржами. Они превозносили местных мультимиллионеров — Фреда Мэнникса, Джима Пэттисона, Питера Поклингтона, Мюррея Пезима, а их критиков с Востока обвиняли в зависти.

Вовсе не собираясь выходить из Конфедерации, большинство жителей Запада полагали, что их голоса весят меньше, чем могли бы. Предложенная Оттавой в 1971 г. конституционная реформа, которая предусматривала предоставление в будущем права вето на принятие поправок к конституции только Квебеку и Онтарио, символизировала устаревший политический порядок в Канаде. Питер Лоухид настаивал, что у Альберты ровно столько же прав на вето, сколько у любой из центральных провинций. И так считал не он один. Что касается одержимости идеей двуязычия и бикультурности, муссировавшейся в Оттаве командой Трюдо, то подобные идеи определенно могли навредить региону, где соперничество разных лингвистических, этнических и культурных групп ощущалось особенно остро.

К 1979 г., когда Лоухид, Блейкни и Запад, казалось, достигли каких-то договоренностей с Оттавой по ценам на энергоносители, новая инициатива ОПЕК фактически утроила эти цены. В год выборов правительство Трюдо среагировало так же, как и в 1973 г., — субсидируя провинции-импортеры за счет Альберты. Либералов это не спасло, зато недолговечному консервативному правительству Джо Кларка досталось сложное наследство, с которым оно не смогло справиться. Впрочем, любой премьер-министр, даже не уроженец Альберты, не удержал бы власти, зажатый между непримиримостью Лоухида и закоснелостью прогрессивных консерваторов Онтарио. Когда 18 февраля 1980 г. избиратели Квебека и Онтарио снова сделали Пьера Эллиота Трюдо премьер-министром, озлобление между Востоком и Западом достигло критической отметки.

Квебек и конституция