История Канады

Поскольку хорошие годы никогда не были хорошими для всех провинций сразу, напряженность в Конфедерации продолжала расти. Двадцать пять послевоенных лет большая часть Канады могла только завидовать «легкому» обогащению южной части Онтарио и Квебека. В 1970-е гг. ситуация изменилась. Энергетический бум передвинул богатство в западном направлении, и самый высокий среднедушевой доход в стране был в Альберте. Новой Шотландии и Ньюфаундленду открытие значительных запасов ресурсов у их берегов обещало через несколько лет соизмеримое богатство. Теперь будущее стало тревожить уже центральные провинции. Взлет цен на энергоносители, устаревание промышленных технологий и иностранная конкуренция привели к закрытию фабрик и ликвидации десятков тысяч хорошо оплачиваемых рабочих мест, поддержавших когда-то потребительскую революцию. Заводы США, некогда поглощавшие никель Онтарио и железную руду Квебека, превратились в суровые, безмолвные достопримечательности «Ржавого пояса»[516]. Зачем теперь был нужен Автопакт, если большинство канадцев предпочитало немецкие или японские автомобили?

Вынужденные удовлетворять неослабевающую жажду образования и волшебных эффектов высокотехнологичной медицины, врачи и учителя некоторых провинций не испугались открытого неповиновения. Весной 1972 г. в провинции Квебек 200 тыс. работников бюджетной сферы оказались в авангарде самой крупной в истории Канады всеобщей забастовки. Кампания Единого фронта[517] закончилась применением силы, столкновениями и заключением в тюрьму профсоюзных лидеров. Работники больниц в Онтарио сопротивлялись попыткам правительства их арестовать. В 1975 г. возмущенные избиратели Онтарио едва не сбросили режим, существовавший в провинции более тридцати лет[518].

В 1974 г., по сути, купив себе большинство в парламенте щедрыми расходами и субсидиями, федеральное либеральное правительство стало объяснять незамедлительно последовавшую инфляцию болезненностью экономики Канады и решило обуздать ее с помощью внутриполитических решений. Объявив экономическим безумием обещанный консерваторами контроль над заработной платой и ценами, в канун Дня благодарения[519] 1975 г. премьер-министр страны сообщил о своих собственных «ограничениях». Антиинфляционный совет на три года заморозил право профсоюзов на переговоры. Гнев трудящихся, выразившийся в судебных схватках, демонстрациях и миллионной стачке в октябре 1975 г., не возымел ни малейшего действия на правительство, поддержанное судами и в большинстве своем общественным мнением.

Однако инфляция и забастовки были признаками более глубоких проблем. Экономисты-националисты вновь заговорили о том, что экономика, основанная на дочерних предприятиях, принадлежащих иностранным владельцам, в основе своей неэффективна и несамостоятельна. Критики и слева, и справа требовали выработать для Канады промышленную стратегию, хотя из этих злобных воплей было сложно понять, какая именно стратегия способна одновременно удовлетворить трудящихся, капиталистов, защитников окружающей среды и региональных патриотов. Предложенный Робером Бурасса «рентабельный федерализм» боролся против инфляции, непостоянства инвесторов, становящегося все более радикальным рабочего движения и неформальных лидеров СМИ, которые давно уже поддерживали пленительную мечту о независимости. В 1973 г. либералы, все более и более ориентирующиеся на бизнес, и КП, решительно агитирующая за независимость, раскололи Квебек пополам. В борьбе двух партий получение почти трети голосов избирателей дало КП лишь несколько мест[520]. Меньшинство продолжало бурлить, большинство испытывало неуверенность в своем положении.

В Оттаве и за ее пределами репутацию Робера Бурасса как защитника федерализма испортил Октябрьский кризис. Годом позже, когда Пьер Эллиот Трюдо собрал в Виктории провинциальных премьеров, чтобы обсудить патриацию[521] и реформу почтенного Акта о Британской Северной Америке, Бурасса мог торжествовать. Сорока годами ранее Квебек и Онтарио загубили принятые Оттавой меры по передаче Канаде полномочий на внесение поправок в конституцию, поскольку на эти поправки они не имели права накладывать вето. В Виктории Трюдо не только предложил Бурасса и премьеру Онтарио Биллу Дэвису это право, но и был готов удовлетворить большинство традиционных требований Квебека. Однако в самолете по дороге домой Бурасса узнал о готовящейся буре. В Монреале Клод Райян из «Ле Девуар» устроил националистическую истерию из-за того, что Бурасса удовлетворил не все требования этого могущественного газетчика. Самоуверенность Бурасса серьезно пострадала, а Хартия Виктории (Victoria Charter) и вовсе умерла, как и уважение Трюдо к его протеже.