История христианской церкви в XIX веке. Том 1. Инославный христианский Запад

Такою речью имелось в виду посодействовать, с помощью, разумеется, Бонапарта, восстановлению «алтарей» во Франции, причем «Органические члены» представляли достаточную гарантию независимости правительства в его отношениях к Риму. Они были составлены без ведома папы и подали ему позже повод к самым резким возражениям. В действительности они делали церковь слугой государства «Никакая булла, никакое послание или другая грамота папы», – говорилось в них «не могут быть опубликованы или напечатаны без позволения правительства. У него же (правительства) легаты и нунции получают свои полномочия, чтобы иметь право исполнять свою обязанность во Франции. Даже и постановления вселенских соборов не могут получить во Франции значения, прежде чем правительство не исследует и не утвердит их; без государственного одобрения не может происходить и церковных собраний в стране. Никакие церковные акты не могут совершаться без особого утверждения, то есть, за исключением тех, которым правительство наперед дало свое одобрение. Во всех вопросах, а также и церковных, всякий может обращаться к государственному совету, как к своего рода высшему апелляционному суду. О преимуществах какого-либо рода не может быть более речи. Архиепископы и епископы могут присоединять к своему имени слова – Citoyen или Monsieur: (гражданин или господин), а все другие титулы запрещаются. Если какой-либо архиепископ воспротивится посвятить себе епископов суффраганов, то вместо него может сделать это старший епископ. Епископом может делаться человек лишь тридцатилетнего возраста, и притом если он природный француз. Епископы без позволения первого консула не могут оставлять своих диоцезов. Все учителя в духовных семинариях должны подписывать галликанские декларации 1682 года, а также принять присягу в том, что они и своим ученикам будут внушать содержащиеся в них учения. Никто из не·французов не может без особого позволения сделаться священником во Франции. По всей Франции должны употребляться один и тот же катихизис и одна и та же литургия; кроме воскресного дня, никакие другие праздники не могут быть вводимы без особого разрешения правительства. Все служители церкви должны носить обычную французскую одежду и одеваться в черное; только епископам позволяется носить крест и фиолетовые чулки. В тех местах, где есть различные вероисповедания, никакие церемонии не могут совершаться вне церквей. Венчание можно совершать лишь над теми брачными четами, которые уже заранее заключили между собою гражданский брак. Архиепископы получают жалованье от папы по 15,000 франков, епископы по 10,000 и священники по 1,500 или 1,000 франков, кроме помещения и сада».

Несмотря на добавление этих «органических законов», «законодательное собрание не очень расположено было проглотить горькую пилюлю, которую представлял для него конкордат. В тот же самый день, как Порталис произнес свою речь, депутация от собрания испросила себе аудиенцию у Бонапарта. Представитель ее произнес речь, в которой говорил об Амьенском мире, но ни единым словом не упомянул о конкордате. Это была очевидная демонстрация, на которую, однако, Бонапарт не обратил внимания. Выразив свою благодарность, он сказал лишь следующее: «весь французский народ жаждет окончания религиозной смуты и восстановления порядка в богослужебных делах. Подобно нации, и вы также должны придти к соглашению по предмету ваших совещаний. Французский народ с живейшим удовольствием услышит, что нет такого законодателя, который не голосовал бы в пользу мира совести и мира семейного, для блага народа имеющего больше значения, чем тот мир, по поводу заключения которого вы только что выразили свое благожелание правительству»! Это заявление ничего не оставляло желать в ясности; и два дня спустя законодательное собрание приняло конкордат в качестве закона 220 голосами против 21. В тот же день принял это постановление также и «трибунат» 78 голосами против 7. Парижская чернь и фанатические приверженцы революции попытались выразить свою месть тем, что освистали драму, которую один из трибунов, говоривших в пользу конкордата, поставил во «французском театре», да солдаты выражали свое удивление тому, что их «маленький капрал» заговорил в церковном тоне.