История Киева. Киев капиталистический

Так вот, разберем вопрос: был ли породивший и воспитавший многих творческих людей Киев – провинцией? На него не ответишь ни ссылкой на административное деление, ни напоминанием о славном историческом прошлом или о количестве и качестве библиотек и фабрик, театров и монастырей, издательств и учебных заведений, элеваторов и церквей… Тут на первый план выходит самоощущение человека, живущего в этом пространстве. Всё остальное годится для проверки – нет ли в этом самоощущении заносчивости или уничижительности? Николай Бердяев бросил крылатую фразу: «Всё, что отдалено от Бога, – провинциально». Админделение и размер кружка на карте мало что решает, когда речь идет о столь высоких бытийных смыслах. Родина Булгакова являлась столицей его мира и творчества. Для понимания писателя не подходит концепция «двух столиц», тут нужно прибегнуть к представлению о трех – в духе Георгия Федотова: «Западнический соблазн Петербурга и азиатский соблазн Москвы – два неизбежных срыва России, преодолеваемые живым национальным духом. В соблазнах крепнет сила. Из немощей родится богатство. Было бы только третье, куда обращается в своих колебаниях стрелка духа. Этим полюсом, неподвижной православной вехой в судьбе России является Киев, то есть идея Киева». Из этого «третьего» и пришел писатель и внес в национальную литературу «идею Киева». Это город дал Булгакову необыкновенный дар – воспринимать общенациональную культуру, находясь в ней, и при этом как бы созерцать со стороны, охватывая взглядом его целостность.

Одержимость Киевом – едва ли не доминанта булгаковского творчества, а «идея Киева», сопрягающая, несомненно, всемирно-историческую, «сверхстоличную» судьбу города со столь же несомненной его каштано-акациевой провинциальностью, поражает, как бы наперед задает своей неразрывной несовместимостью основные структуры художественной мысли Булгакова. В конфликте между столицей и провинцией, в споре «двух столиц» играет выразительно «третью» – медиативную – роль. Есть нечто обнадеживающее в том, что популярность Булгакова стремительно росла как раз в ту пору, когда пролетарские и деревенские писатели вострили друг на друга литературные зубы.

Булгаков, Вертинский, Шестов, Бердяев, Куприн и многие другие светила ХХ века творчески формировались в самом начале его. Причем это происходило в киевской духовной питательной среде. Но эти «художественно-идейные движения» мало исследованы и описаны. Лишь в последнее десятилетие появились фундаментальные исследования, в первую очередь – Мирона Петровского. Он отметил, что у исторического познания есть своя дистанция, свой поступательный шаг, свой модуль: современность становится привлекательной для историка по прошествии примерно 20 лет. Приблизительно через такой срок, равный, как считают, времени вхождения в жизнь нового поколения, историческая наука «замечает», что текучее «сегодня» уже стало «вчера» и ее, науки, поле познания приросло новым участком. Сегодняшняя современность, ставшая вчерашней, осознается как место приложения усилий историка. Сегодня, скорее всего, не найдем хроникеров или панорамных описателей 1980-х годов, последних лет советской власти, при всей их красочности. Бытописатели найдутся, а вот с историческим и культурологическим анализами посложнее. Может попробовать? В подобном соответствии время 1900-1910-х годов для познания специалистов должно было пробить после Первой мировой, гражданских войн, революции, одним словом – после… Но, по словам Салтыкова-Щедрина, «история прекратила течение своё…». Нет, нет, не поток событий, а возможность серьезной научной фиксации и осмысливания этого потока, возможность историографии, а самый интересный, самый духовно богатый, наиболее насыщенный период киевской истории оказался и самым неизвестным. Предреволюционный период, непосредственно противостоящий истории режима, возникшего в результате смены власти, превратился в запретный для историка. В этом сыграли свою неблаговидную роль советские историки, да и что греха таить, и национальные кадры, получившие доступ в «спецхраны» после обретения Украиной независимости. Этот период им показался скучным. Великокняжеский Киев Владимира и Ярослава, древний город изучен досконально, не в пример лучше, чем столь, казалось бы, близкий, рядом стоящий Киев времен детства и юности Михаила Булгакова, поэта этого города, почти нашего современника.

Ежегодний парад 15 июля в память св. Владимира. Открытка 1910-х гг.