История Киева. Киев литовско-польский

В XV веке началось создание собственно философской литературы, что связывают с деятельностью Киевского научного кружка книжников 1540—1560-х годов, которых называли «ожидовили», «зжидовили». Название «ожидовили» обусловлено ролью, которую играло в политической и культурной жизни ремесленно-купеческих кругов киевское еврейство, имеющее на то время две довольно влиятельные культурные общины – раббанитов и караимов. Раббанитскую возглавлял талмудист, комментатор Писания, автор произведений «Лилия тайн» («Шушан Содот») и «Врата справедливости» («Шаарей Цэдек»), каббалист Моисей бен Яков Киевский (Изгой). Предполагают, что он был одним из советников князя Михаила Олельковича. В окружении князя был и выходец из Кафы, еврейский ученый, врач и астролог Захария Скара (Схария), которого историк Василий Татищев называл «иудей Схарина». Кружок интеллектуального киевского еврейства формировала ячейка книжников, которые переводили с еврейского языка библейскую литературу, произведения по логике, метафизике, естествознанию, поддерживали тесные связи с киевскими учеными. Его представители «были высокообразованными людьми, кроме еврейской, знали книжную и разговорный язык местного населения, которому назначали свои переводы» (Захария Скара).

Их стараниями были переведены также «Шестокрыл», написанный еврейским ученым Эммануэлем бар Якобом, и «Космография». Эти мировоззренческие работы составили основу философской литературы в Украине XV столетия. Логический трактат «Логика Авиасафа», переведенный в Киеве с еврейского языка в 1462 году, сохранился лишь в одном экземпляре, датированном 1483 годом. Его часто называют «Киевской логикой». Он является первой частью «Логики» из трактата арабского философа-мистика конца XI века аль-Газали «Самоопровержение философов», мистицизм которого основывался на определенном скептицизме в отношении возможностей человеческого познания. Переводчики взяли из трактата «Вступление в философию», в котором изложили философскую терминологию, элементы теоретико-познавательной логики и метафизики. Этот труд аль-Газали заинтересовал деятелей европейского Ренессанса, в результате чего книга была переведена на латынь в Венеции (1506). «Речь Моисея Египтянина» дошла до наших дней в шести экземплярах «Московской пропедевтики», или «Московский органон». По мнению исследователей, «Московский органон» был подготовлен в Киеве и входил в книгу «Логика Авиасафа», а позже вышел отдельным изданием. Он содержит введение, «Логический словарь» (в переводах назван «Словарь Моисея Египтянина», или «Речь Моисея Египтянина») еврейского ученого Моисея Маймонида (1135–1202), некоторые разделы второй части метафизической труда аль-Газали «Наставления философов» и небольшое послесловие.

«Киевские переводы логических трактатов во второй половине XV столетия, – отмечает исследователь И. В. Паславский, – уникальное явление для своего времени. Их появление – одна из первых попыток в европейской научной практике перевести логические труды на широкодоступный национальный язык». В частности, трактат Маймонида был издан в Европе на латыни лишь в начале XVI столетия (Базель, 1527; Венеция, 1550). «Аристотелю врата», или «Тайная тайных», энциклопедическая книга арабского происхождения, переведена с еврейского в сокращенной переработке. Она содержит систематическое изложение практических руководств, которые якобы Аристотель рекомендовал Александру Македонскому относительно поведения в семье и вне ее, в сфере государственной политики, личной гигиены. Эти советы он обосновывал занимательными научными данными из медицины и астрологии. После крестовых походов, благодаря еврейской и руськой версиям, труд распространился в западноевропейских и славянских странах. Перевод, осуществленный в Киеве с еврейского языка, получил широкое распространение в Украине, Литве, Москве… Во второй половине XV века книга вошла в рукописный сборник Михайловского Златоверхого монастыря под названием «Книга зовомая «Приточник»», скомпилированная неким Васко, писарем господина Николая Радзивилла» (1483). Списки этого произведения в XV веке были в Холме, Вильно и оттуда попали в Московию.

Особый подъем культуры и развитие книжности в Киеве во время правления князей Олельковичей не был отмечен российскими и советскими историками. Оно и понятно, так как это явление было чуждо и непривычно их классовым и идеологическим понятиям. И неважно, по каким причинам – по православным или партийным. А освещение в книге этой страницы прошлого моего города еще раз подчеркивает, что «белых пятен» немного! Их необходимо освещать. Спасибо вам, мои читатели, за интерес к истории развития духовности моей страны!

* * *