История Кометы. Как собака спасла мне жизнь

Это была только одна часть операции. Далее мне предстояло пройти артродез позвонков. Их следовало скрепить особыми винтами. Но на сей раз хирург доберется до нужного места не спереди, а сзади. Доктор Фрей вычистит позвонки и создаст так называемые ложа во всех затронутых болезнью местах, куда также поместит имплантат с морфогенетическим белком. Снизить давление на нервные окончания и дать проход нервам помогут своеобразные, проделанные в каждом позвонке, клинья, подобные тем, какие вырубают в дереве, чтобы свалить его в нужную сторону. К вживленным в позвонки титановым винтам прикручиваются два титановых стержня определенной формы. Они-то и придадут нужный лордозный изгиб моему позвоночнику, который, когда навсегда срастется в единую массу, больше не сможет сгибаться ни в стороны, ни вперед, ни назад. Было нечто ироничное в том, что врач брался обеспечить юристу надежную точку опоры, но кто я такой, чтобы заниматься лингвистическими тонкостями?

Пока я выполнял домашнюю работу, Фредди проводила собственное исследование. Вскоре она начала перечислять подстерегающие меня опасности, и я понял, что мы изучали разные материалы.

– Не думай, что все это выполняется за один раз. Повторное же хирургическое вмешательство увеличивает риск, хотя шансы на успех остаются прежними. Лечащих врачей уже теперь тревожит твое физическое состояние. Не представляю, что они скажут, узнав, что ты собираешься подвергнуть себя серии хирургических операций.

– Фредди, речь идет самое большее о трех-четырех часах. Хирургу не составит труда выполнить все за один раз.

– Вулфи, – рассмеялась жена, – столько времени требуется, чтобы ушить грыжу.

Во время последующих бесед доктор Фрей заверил меня, что вся работа будет выполнена в течение одной операции, хотя проводить ее будет, возможно, не одна бригада хирургов. Она продлится свыше четырех часов, но сколько именно, сейчас сказать невозможно. Это будет зависеть от того, что обнаружат врачи. Реабилитация продлится долго, поскольку многие годы боли и разрушения нервных путей в сочетании с атрофией мышц требуют серьезного восстановления.

Разумеется, этот разговор не воодушевил меня, но я был настроен решительно.

– Фредди, я пойду на это. Разве у меня есть другой шанс? Я успею умереть, прежде чем представится что-либо еще.

К моему удивлению, она меня поддержала.

– Похоже, он способен многое исправить. Может, мы сумеем снова стать занудной семейной парой.

Операцию назначили на 5 августа. Это давало нам возможность съездить в конце мая в Омаху, чтобы присутствовать на вручении Кили диплома юридического института. Там же я собирался проконсультироваться со своими лечащими врачами и выяснить, что нужно делать, чтобы набраться перед операцией сил. Еще я хотел повидаться с Линдси, которая теперь училась в Омахе по программе ухода за больными, собиралась получить степень бакалавра и держалась подальше от всех океанов.

Не желая омрачать Кили ее знаменательный день, мы пока не сообщили дочерям о моей предстоящей операции. Выпускная церемония прошла для меня словно в тумане. Я присутствовал физически в зале, но меня будто там не было: я думал о будущем и в то же время возвращался мыслями в прошлое. Кили исполнилось двадцать пять лет, а когда я упал на спортивной площадке, ей было только шестнадцать. У нас с ней было много общего, и когда она решила стать юристом, мне показалось, будто я сумел передать ей что-то ценное. Но сидя в тот день в зале, я размышлял: сколько моих не таких уж замечательных черт передалось дочерям? Не признавая масштаба своих проблем и стремясь разобраться с ними в одиночку, я отдалял от себя тех, кого очень любил. Девочки росли, и я не позволял им смотреть на меня в минуты слабости, пока все не начало рушиться. С тех пор мое поведение приводило в замешательство меня самого. Я дал себе слово, что когда-нибудь сяду с дочерями и спрошу, что они чувствовали во время этого долгого периода. Но в тот день лишь обнял Кили и сказал:

– Я тобой безмерно горжусь. – А затем как мог распрямился для семейной фотографии.

* * *

Врачи, у которых я долгие годы лечился в Омахе, посоветовали, как подготовиться к предстоящей операции. Первой задачей было накопить собственную кровь, а она из-за моей диеты стала напоминать жидкий бекон. Мои гастрономические привычки не прибавляли здоровья. Требовалось привести в норму уровень холестерина, придерживаться правильной диеты и лечить воспаление нервов. Меня наставляли, чтобы я не забывал ни об одной мелочи, которая могла бы укрепить меня перед операцией.

От этих советов во мне проснулся троеборец. Плавание, велосипед, бег – все это я могу попробовать и теперь! На обратном пути в Финикс я стал излагать Фредди в самолете свои планы на режим дня.

– С утра плавание в течение часа, затем прогулка с Кометой. В гараже свалены мои гири и гантели.

– Стив, пожалуйста, выброси эту мысль из головы, – охладила мой пыл жена. – Десять минут поплескаться в воде большое достижение. Ты не в учебном лагере морских пехотинцев.