История Консульства и Империи. Том III

Если бы Штейнгель не угрожал захватить его с тыла, Сен-Сир мог бы считать себя прочно укрепившимся на Двине. Но Финляндский корпус, перейдя через Двину, двигался по ее левому берегу на соединение с частью сил Витгенштейна под Полоцком. При этой новой опасности Сен-Сир усилил баварцев генерала Вреде подразделениями, взятыми из всех его трех дивизий, дабы те могли оказать сопротивление Штейнгелю. И 19 октября, после мощного столкновения, Финляндский корпус в самом деле был вынужден отступить. Но перед опасностью двойной атаки на обоих берегах, угрожавшей возобновиться с большей согласованностью и силой, Сен-Сир счел должным оставить Полоцк ночью, чтобы отойти в правильном порядке за Уллу, соединенную Лепельским каналом с Березиной. При отступлении французские войска нанесли огромные потери русским, слишком торопившимся занять развалины горящего Полоцка.

В последующие дни французы продолжали отступление (генерал Вреде противостоял генералу Штейнгелю, а маршал Сен-Сир — генералу Витгенштейну) в надежде встретить на Улле маршала Виктора. Тот и в самом деле, после долгих колебаний между подходившим с юга адмиралом Чичаговым и подходившими с севера генералами Витгенштейном и Штейнгелем, решился, наконец, после боя в Полоцке, выдвинуться на север, дабы оказать помощь Сен-Сиру. К сожалению, поскольку Виктор находился не в Витебске, а в Смоленске, вследствие новой диспозиции, переменившей дорогу армии, ему пришлось проделать до Лепеля довольно долгий путь. Сен-Сир, тяжело раненый в последний день боев в Полоцке, вынужден был оставить командование, которое подхватил с похвальным рвением маршал Удино, сам еще не вполне оправившийся от ранения.

Так, в конце октября две русские армии, одна в 35, другая в 45 тысяч человек, ускользнув от князя Шварцен-берга и потеснив 2-й корпус, были готовы соединиться в верховьях Березины и отрезать французам путь к отступлению. Только воссоединение и победа маршалов Удино и Виктора могли предотвратить эту опасность.

Поэтому французской армии не суждено было найти в Смоленске мощного подкрепления 9-м корпусом и даже дивизией Бараге-д’Илье, которую Наполеон направил на Ельню, когда думал двигаться на Калугу. Правда, он отменил приказ, но слишком поздно, и дивизия Бараге-д’Илье, уже отбывшая, могла столкнуться со всей армией Кутузова. Изобилие, которое французы надеялись обрести в Смоленске, уже не было прежним. Поскольку внутренняя навигация из Данцига в Ковно не могла дотянуться до Вильны, организовали транспортную компанию, которая доставляла по 1500 квинталов разнообразных грузов в день из Ковно в Минск через Вильну. Но эти транспортные средства использовались большей частью для перевозки спиртного и боеприпасов, ибо казалось, что зерно можно найти в Литве. Оно и нашлось, в результате обширных реквизиций, но поскольку у литовских фермеров недоставало повозок, либо они не хотели их предоставлять в надежде, что их продукты в конце концов у них и останутся за невозможностью перевозки, удалось собрать только часть зерна и муки, затребованных для Вильны, Минска, Борисова и Смоленска. Недостаток мяса был менее ощутимым, поскольку быки могли передвигаться сами.

Итак, в Смоленске армия предполагала теперь найти продовольствия не более чем на 7-8 дней, в Минске — на две недели, в Вильне — на три. Однако сильно постаравшись, можно было раздобыть продовольствия и на более продолжительное время. В настоящий же момент средства существования были надежно обеспечены только на первые дни. Наполеону оставалось узнать еще более печальные известия. Франция, оставленная им столь спокойной и покорной, едва не была отнята у него безумцем, дерзким маньяком, легкость успеха которого в течение нескольких часов доказывала, насколько всё во Франции зависит от жизни единственного человека, которому беспрестанно угрожали не кинжалы, а ядра.

Уже несколько лет в тюрьме Консьержери содержался генерал Мале, бывший офицер, пламенный и искренний республиканец, ставший генералом Республики и не простивший Наполеону ее уничтожения. Одержимость человека одной идеей делает его безумным или способным на необычайные поступки, а нередко приводит и к обоим результатам. Идея, завладевшая умом генерала Мале, состояла в том, что постоянно воюющий глава государства должен рано или поздно быть сражен ядром, что с таким известием, подлинным или даже выдуманным, должно будет легко захватить всю власть и заставить нацию признать другое правительство, ибо личность Наполеона была всем — людьми, делами, законами, институциями.