История костюма и гендерные сюжеты моды

Литературное свидетельство

После репетиции мы в шубах, шапках собрались в зрительном зале. На сцене появился Мейерхольд. Он был в солдатской шинели, а на приподнятом верхе кепки у него был прикреплен значок с портретом Ленина. Мне казалось странным, что такой эстет, как Мейерхольд, был в таком виде. Перед моими глазами еще стоял великолепный портрет художника Бориса Григорьева, где Мейерхольд был написан в изломанной позе, во фраке и цилиндре.

…Вид его, несмотря на свою кажущуюся простоту, был также несколько театрален: небрежно надетая шинель, обмотки и башмаки, кепка с приподнятым верхом и значок Ленина, гарусный темно-красный шарф — все это было скромно, но в то же время и достаточно выразительно. Старые актеры, режиссеры, деятели театра так не одевались. Правда, многие ходили в валенках или бурках, но обязательно носили хоть какие-либо прежние вещи: либо старая, но еще носившая отдаленный буржуазный вид шуба, либо шапка или муфта. На Мейерхольде были надеты нарочито плохие и небрежные вещи, но эти, казалось бы, невыразительные предметы одежды придавали ему какой-то новый, свежий, пролетарский вид.

Игорь Ильинский

[40]. «Сам о себе»

Экипировка советского командира, 1930. Автор В. Ходасевич (каталог выставки Costumes de teatre russe des annees 20)

С позиций гендерного анализа характерным явлением было появление в 20-е годы целой плеяды женщин — создателей нового костюма. Они поднялись на принципиально новую ступень профессионального и творческого роста. Это уже не просто портнихи, а истинные художники, создатели театрального, бытового и производственного костюма. Творческое начало и профессионализм определили жизненные стратегии этих женщин. Эти две составляющие помогли им переживать невзгоды и лихолетье, подниматься над трудностями тяжелого быта.

В. Степанова работала над оформлением спектакля «Смерть Тарелкина» в постановке Мейерхольда. Свое творческое кредо В. Степанова высказала в статье «Костюм сегодняшнего дня — прозодежда», сопровождавшейся проектами спортивных костюмов автора. Художница считала, что, проектируя «прозодежду», необходимо разрабатывать несколько базовых моделей костюмов и видоизменять их в соответствии с конкретной профессией. Тем самым «прозодежда» становилась не единично выполняемым кустарным изделием, а продуктом массового производства. «В зависимости же от характера производства — костюм ли это для машиниста в типографии, на паровозе или металлической фабрике, вносятся индивидуальные особенности в выбор материала и детализацию покроя».

Эскизы ткани и спортивной одежды В. Степановой, 1923.

В. Степанова строила графическую композицию одежды на контрастном цветовом сочетании различных деталей кроя

Любовь Попова — еще одно известное имя в мире моды того времени. Она всецело была увлечена созданием нового стиля костюма. Придумывала фасоны легкого женского платья, создавала рисунки для промышленного ситца. Попова в этот период работала в промышленной мастерской Первой ситценабивной фабрики. «Дни и ночи просиживала она над рисунками ситцев, старалась сочетать требования экономии, законы внешнего оформления и таинственный вкус тульской крестьянки… Категорически отказывалась от работы на выставки, в музеи. „Угадать“ ситчик было для нее несравненно привлекательней, чем „угодить“ эстетствующим господам из чистого искусства», — рассказывал Осип Брик. Любовь Сергеевна сама признавалась, что ни один художественный успех не доставлял ей такого глубокого удовлетворения, как вид крестьянки или работницы, покупающих себе на платье кусок ее материи[41]. В 1924 году её жизнь трагически оборвалась: заразилась, ухаживая за одновременно заболевшими мужем и сыном. Болезни унесли жизни всех троих: муж умер от испанки, она с сыном — от скарлатины. Колекция текстильных эскизов Любови Поповой хранится в Государственном историко-архитектурном музее-заповеднике «Царицыно».