История крестовых походов

21 августа 1241 года умер престарелый папа Григорий IX. Он оставил своим преемникам двойное завещание: во-первых, заботу о разрушающемся Иерусалимском государстве, а во-вторых, продолжение борьбы с императором Фридрихом, потому что его падение приблизило бы римскую теократию к ее завершению. 26 октября 1241 кардиналы выбрали папой Целестина IV. Но через несколько недель после этого дряхлый старец уже закрыл глаза и последовало междуцарствие, продолжавшееся более чем полтора года, пока наконец, — 24 июня 1243 года — не вступил на престол Петра кардинал Синибальд Фиески, граф Лаванья, под именем Иннокентия IV. Этот папа тотчас обратил внимание на то, чтобы разрешить задачи, которые возлагало на него упомянутое завещание. Во все страны были разосланы воззвания молиться и платить на Иерусалим, его крестовые проповедники ходили с места на место, чтобы собирать деньги и воинов для священной войны, некоторые монахи осмеливались являться с папской грамотой к монголам и мусульманам Египта и Сирии, чтобы их обратить, или по крайней мере настроить милостивее к христианам и на большом соборе в Лионе, в 1245 году, во всем западе объявлен был всеобщий мир на четыре года, предположен и новый крестовый поход и от всего христианского духовенства потребована для поддержки Святой Земли двадцатая часть доходов, которые они получали в следующие три года. Между тем как на самого себя и на своих кардиналов Иннокентий наложил обязательство жертвовать на иерусалимское дело также три года, десятую часть своих доходов. Между тем обстоятельства того времени очень поддерживали эти старания папы. Западным народам наскучили безуспешные походы в Сирию, или они враждовали между собою, как французы с англичанами, или усердно защищали родной очаг от нападения монгольских варваров. Но самое худое было в том, что Иннокентий сам делал невозможным настоящий успех своих крестовых проповедей. Как у Григория IX спасение Иерусалима отошло на задний план перед желанием возвысить папское могущество, точно так у его преемника сердце лежало не к тому, чтобы побить Эйюбитов, а к тому, чтобы уничтожить господство Фридриха, а Святая Земля, как в первом, так и во втором случае платилась за эти деяния. От Иннокентия Фридрих мог ожидать лучшего тем более, что находился с ним прежде в дружбе, но политика римской курии с неодолимой силой шла все дальше по пути, на который раз вступила, а новый папа, хотя и был тонкий ученый, но прежде всего необузданно властолюбивый теократ. Таким образом, он обратил все силы своего духа на спор с императором, снова проклял его на том же Лионском соборе, лишил Фридриха его престолов и освободил его подданных от долга повиновения. Напрасны были уступки, которые делал Фридрих, напрасны его предложения поднять меч по желанию церкви против монголов, харизмийцев и эйюбитов: папа думал только о погибели императора и всех Штауфенов, об истреблении всего «змеиного отродья». Ближайшим следствием этого было то, что крестовая проповедь, относившаяся к Гробу Господню, обратилась против преемника Цезарей. Посланцы папы призывали воинов к священной войне против императора и даже позволяли тем, который дали обет похода в Иерусалим, исполнить его войной против Фридриха. Доход соборов на крестовый поход был обращен в эту войну; народы беспрестанно принуждаемы были к новым платежам и то там, то сям были изобличаемы обманщики, которые желали положить в собственный карман деньги, отданные в церковь. Неудивительно, что при таких обстоятельствах чрезвычайно увеличивалось нерасположение к войне на Востоке. Кого можно было осуждать, за то, что не хотели больше жертвовать своим имуществом или своей кровью и жизнью, если даже папа своекорыстно пользовался для своей личной выгоды благороднейшими побуждениями христианства? Французы не слушали воззваний церкви о помощи; король Генрих Английский заявил послам папы, что его подданные не раз были проведены крестовыми проповедниками и не позволят себя обмануть еще раз; а в Германии развилось такое отвращение к пилигримству, что например, граждане Регенсбурга, ревностные приверженцы штауфенского императорского дома, постановили наказывать смертью всякого, кто носит крест на одежде.