История Крыма и Севастополя. От Потемкина до наших дней

Князь Григорий Потемкин (1739–1791), главный фаворит Екатерины II, которую называли Великой, имел все основания утверждать, что он был инициатором присоединения Крыма, основателем Севастополя и создателем Черноморского флота. Молодой офицер конной гвардии привлек внимание Екатерины летом 1762 г., вскоре после ее восшествия на престол. В конце того же года по ее протекции он был взят ко двору в качестве камер-юнкера. Благодаря ее покровительству, Потемкин быстро сделал карьеру и при дворе, и в армии, за шесть лет дослужившись соответственно до действительного камергера и генерал-майора кавалерии. Обладая несомненными талантами, он проявил себя во время Русско-турецкой войны 1768–1774 гг. Став фаворитом Екатерины II в период 1774–1776 гг., он оставался ее доверенным лицом до своей смерти в 1791 г. За это время он приобрел «беспрецедентную официальную бюрократическую власть, связанную с многочисленными титулами и должностями, которые он занимал, а также личную власть, которая происходила из его отношений с Екатериной»[94].

В 1776 г. государыня назначила Потемкина «главным командиром», генерал-губернатором новой провинции Новороссия, и в конце XVIII в. он спланировал и энергично воплотил в жизнь планы экспансии России на юг, к Черному морю. Несмотря на то что его самый амбициозный замысел — «греческий проект»[95], который поддерживала императрица, — по установлению новой русской Византии в Константинополе так и не осуществился, Потемкин стал легендой еще при жизни. Он прославился многочисленными военными и организационными успехами, не в последнюю очередь благодаря особенной близости к Екатерине и влиянию на нее. Он был необычайно деятельным человеком, «уникально сочетал творческие идеи предпринимателя с вооруженной силой военачальника и дальновидностью проницательного государственного деятеля»[96].

Обладая такими широкими возможностями и связями, Потемкин имел неоднозначную репутацию; его и хвалили, и ругали. Его подчиненные из числа высшего военного командования уважали его и относились с явным восхищением. Генерал Александр Суворов, один из самых знаменитых полководцев России, восклицал: «Светлейший Князь, мой Отец!.. жертвую Вам жизнию моею и по конец дней»[97][98]. В западной литературе Потемкина продолжают высмеивать за строительство фальшивых деревень, чтобы создать иллюзию экономического процветания, но его достижения, достигнутые более двух столетий назад во славу любимой государыни — «матушки», как он ее называл, — вполне реальны. Не будучи ни Мальборо, ни Наполеоном, Потемкин вне всякого сомнения заслуживает большего признания за свои достижения. Современные города, такие как Днепр (бывший Днепропетровск, а ранее Екатеринослав), Херсон, где он похоронен, и не в последнюю очередь Севастополь, — живые свидетельства его стратегического видения, организационных навыков и воли.

На протяжении многих поколений до Екатерины Великой и Потемкина русские правители лелеяли политические и экономические амбиции на юге. Они хотели не только укрепить ненадежную южную границу, огромные открытые пространства степей, которые было трудно защищать, но и присоединить новые сельскохозяйственные территории, использовать плодородные земли Украины. Более того, Россия нуждалась в незамерзающих портах и доступе к новым рынкам для своих товаров, особенно для выгодного экспорта зерна. Любое долговременное решение предполагало уничтожение цепочки турецких крепостей, протянувшейся вдоль северного берега Черного моря, оккупацию Крымского полуострова, а также создание новых центров торговли, военных и морских баз. Конечной, отдаленной целью был захват Стамбула — Царьграда, как называли его русские в древности, и открытие Босфора и Дарданелл, которые носили название Турецких проливов. Более того, важную роль в политике экспансии играла религия. Стратегические претензии России поддерживались страстным желанием восстановить православие на Балканах и в Черноморском регионе, вытеснив ислам из Европы и Кавказа. Не следует забывать, что религия, в те времена — важный элемент российской власти и национального сознания, была серьезным, если не решающим фактором многих политических решений в XVIII и XIX вв.[99]. Примечательно, что Екатерина придала мечте о греческом проекте личный характер, назвав своего второго внука, родившегося в 1779 г., Константином. В честь его рождения были выпущены провокационные серебряные монеты с изображением византийского собора Св. Софии в Константинополе (тогда Стамбуле) с православным крестом, венчающим купол величественной базилики, которую после захвата в 1453 г. города турками превратили в мечеть Айя-София[100].