История Крыма и Севастополя. От Потемкина до наших дней

Противовоздушная оборона Севастополя была довольно мощной. На вооружении стояли «160 зенитных орудий среднего калибра, сгруппированных в 40 батарей, 34 пушки малого калибра в семи батареях, две сотни зенитных пулеметов и множество прожекторов»[1222]. Многие из этих батарей служили дополнительным элементом оборонительных рубежей на суше. Подземные командные пункты из железобетона, склады боеприпасов и сооружения из колючей проволоки превращали их в идеальные укрепленные пункты — настолько надежные, что когда немцы начали наступление на Севастополь, то приняли несколько батарей ПВО за «форты», в частности, батарею № 365 они называли «форт Сталин». В ее окрестностях шли ожесточенные бои в декабре 1941 и в июне 1942 г. Авиация Севастополя была не столь сильна, однако немецкий Генштаб, планировавший операции, не мог ее игнорировать. Авиационной группой, в состав которой входили 41 истребитель, 31 гидросамолет и десять штурмовиков, базировавшихся на аэродромах в окрестностях Севастополя, командовал генерал-майор Николай Алексеевич Остряков[1223]. Он проявил себя необыкновенно изобретательным командиром.

НАЧАЛО ВЕЛИКОЙ ОТЕЧЕСТВЕННОЙ ВОЙНЫ В СЕВАСТОПОЛЕ

Для Советского Союза Вторая мировая война началась 22 июня 1941 г. В советской и российской историографии этот конфликт называется Великой Отечественной войной, что отсылает к термину, использованному в 1812 г. с целью добиться сплочения народа в противостоянии Наполеону. Защита Родины в 1941 г. почти сразу же стала рассматриваться как «священная война», что дало название одной из самых популярных песен того времени. Она была впервые исполнена 26 июня 1941 г. в Москве и звучала всю войну. Автором берущей за душу музыки был Александр Васильевич Александров, а патетического текста — Василий Иванович Лебедев-Кумач. Заключительные слова припева, «Идет война народная, священная война», сделали песню одной из самых часто исполняемых во время празднования Дня Победы 9 мая.

Севастополь был в числе целей, атакованных немецкой авиацией в самом начале войны. Корабли Черноморского флота только что вернулись в порт. Оперативная обстановка оставалась спокойной вплоть до вечера 21 июня. Улицы и площади города были заполнены веселящимися молодыми людьми и свободными от службы моряками. Если 13 сентября 1854 г., накануне высадки союзников, А. С. Меншиков посещал театр, то командующий Черноморским флотом вместе с женой присутствовал на концерте в Доме Красной армии и Флота. Затем Октябрьский вместе с друзьями, приехавшими из Ленинграда, отправился домой, поужинал и лег спать. Его разбудил звонок из штаба: подчиненные сообщали, что получили сигнал тревоги из Москвы. В 0:55 нарком ВМФ адмирал Кузнецов приказал объявить готовность № 1 — неизбежное начало боевых действий. Штаб Черноморского флота получил это сообщение в 01:03 и через двенадцать минут передал приказ всем кораблям Черноморского флота, береговым батареям и авиационным соединениям[1224].

В 01:15 в спящем городе раздались сирены, и небо осветили сигнальные ракеты. Жуков в мемуарах вспоминает, как ему доложили о приближающейся атаке на Севастополь:

«В 3 часа 07 минут мне позвонил по ВЧ командующий Черноморским флотом адмирал Ф. С. Октябрьский и сообщил: „Система ВНОС флота докладывает о подходе со стороны моря большого количества неизвестных самолетов; флот находится в полной боевой готовности. Прошу указаний“.

Я спросил адмирала:

— Ваше решение?

— Решение одно: встретить самолеты огнем противовоздушной обороны флота.

Переговорив с С. К. Тимошенко, я ответил адмиралу Ф. С. Октябрьскому:

— Действуйте и доложите своему наркому»[1225].

Первые бомбы упали на Приморский бульвар и соседние улицы в 03:48. Местный житель Георгий Задорожников, которому тогда было восемь лет, жил на улице Подгорная, всего в шести домах от того места, куда на парашюте приземлилась мина. Он так вспоминает этот момент: «Крепкий детский ночной сон прервал взрыв. Стекла веранды брызнули на наши постели… Негодующий крик мамы: „Зачем только заставляли обклеивать окна, вот все разбилось!“» Отряхнув осколки, вся семья вышла на улицу. «Воздух, земля, домики — все было серо от пыли… Но часть фасада дома вместе с буквами „ДОМ ДИКО“ стояла… В стороне стояли пожарная машина, „скорая помощь“, носилки. На развалинах трудились люди. Были слышны крики, стоны, надрывный плач»[1226]. Так началась война.