История Крыма и Севастополя. От Потемкина до наших дней

Екатерина и Потемкин увидели, что в 1783 г. открылось окно возможностей для захвата полуострова, поскольку после окончания Войны за независимость США Британия и Франция вели переговоры о мире, а Пруссия и Австрия не стали бы вмешиваться, чтобы помочь Порте. После того, как Крым в конечном итоге был присоединен к России, а в мае 1783 г. в Ахтиарской бухте была основана морская база, о чем рассказывает следующая глава, баланс сил в Черноморском регионе существенно изменился. Как бы то ни было, ни одно из европейских государств напрямую не выступило против действий России — как и в 2014 г. Османской империи пришлось беспомощно наблюдать за захватом Крыма, смирив гордость и выжидая подходящего момента для военного ответа, который последовал совсем скоро.

После основания военно-морской базы в Крыму Россия получила возможность еще больше связать силы турок на Черном море. В стратегическом плане Севастополь стал чрезвычайно важен — базировавшийся в нем флот мог угрожать Стамбулу. В терминах современной военной науки Севастополь можно назвать стратегическим центром притяжения, центром военно-морской мощи. Это объясняет, почему город, его флот, верфи и арсенал привлекали такое внимание британцев и французов непосредственно до начала, а также во время Крымской войны 1854–1856 гг. Это не только объясняет тот факт, что Севастополь стал средоточием немецкой кампании в Крыму (1941–1944) во время Второй мировой войны, но и указывает на главную причину действий России в отношении Крыма семьдесят лет спустя.

2. Основание Севастополя

Здесь 3 (14) июня 1783 года заложен город Севастополь, морская крепость юга России[117].

ОСНОВАТЕЛЬ

В начале 1780-х гг. в Петербурге при императорском дворе появился один ныне забытый шотландский солдат удачи. Джеймс Джордж Сэмпл Лайл, которого назвали «военным авантюристом с сомнительной репутацией» и «северным самозванцем», рассчитывал получить офицерский чин в российской армии[118]. В ожидании аудиенции у князя Григория Потемкина он случайно познакомился с неким Томасом Маккензи. В своих мемуарах Сэмпл Лайл описывает его так: «Капитан русского флота, который пользовался наивысшим уважением всех, кто имел счастье быть с ним знаком»[119]. Незаурядный боевой командир и энергичный организатор, Маккензи вскоре получил звание контр-адмирала и был специально выбран — хотя тут свою лепту внес и счастливый случай — для главной роли основателя Севастополя. Это событие стало венцом достижений Маккензи, и Сэмпл Лайл утверждал, что был его очевидцем.

Маккензи, шотландец по происхождению, родился 18 февраля 1740 г. (ст. ст.) и был единственным сыном контр-адмирала Томаса Маккензи и Энн Янг, внучки адмирала Томаса Гордона, который поступил на службу в российский флот в 1717 г., еще при Петре Великом[120]. Считается, что он родился в Архангельске, на севере России. Маккензи-старший был одним из нескольких опытных британских (в большинстве своем шотландских) военных моряков, поступивших на российскую службу; в 1736 г. он, капитан корабля Королевского флота, перешел на службу в российский флот, где прослужил тридцать лет, проявив себя с самой лучшей стороны. Во второй половине XVIII в. Екатерина II задумала усилить российский флот, и еще большее количество британских моряков последовали примеру Маккензи-старшего, соблазненные удвоенным жалованьем[121]. Среди них были Джон Эльфинстон и Самуил Грейг, который дослужился до звания адмирала и которого иногда называют «отцом русского флота»[122]. О детстве и школьных годах Томаса Маккензи до нас не дошло никаких сведений. Известно лишь, что в 1759 г. он, соблюдая семейную традицию, поступил на службу в Королевский флот, уже обладая навыками моряка. Обучившись основам морского дела, гардемарин Маккензи уволился со службы. В том же году он вернулся к родителям и в том же звании поступил в российский флот. Теперь его звали «Фома Фомич Мекензи». На разных судах он ходил по Балтийскому, Норвежскому и Северному морям, совершенствуя навыки навигации и управления. Карьера Маккензи развивалась успешно — по причине личных амбиций, знания морского дела и удивительного таланта не упускать ни одной благоприятной возможности; похоже, все три этих качества у него были наследственными. Тем не менее в профессиональном и личном плане Томас Маккензи иногда вставал на скользкий путь, или, как говорят моряки, «шел в крутой бейдевинд».