История Крыма и Севастополя. От Потемкина до наших дней

Для населения Крыма, состоявшего преимущественно из крымских татар, период между заключением Кючук-Кайнарджийского договора и присоединением Крыма к России в 1783 г. был временем беспорядков и тягот. Девять лет номинальной независимости стали серьезным испытанием на непростом пути перехода от правления ханов к Российской империи: восстание крымцев, вызванное вмешательством турок в дела Крыма, и череда военных вторжений России. Эти непростые события привели историков к выводу, что присоединение Крыма в 1771–1772 гг. или непосредственно после заключения Кючук-Кайнарджийского мирного договора в 1774, а не в 1783 г. позволило бы избежать «кровопролития, разрушений и хаоса»[111]. Тот факт, что Крым был присоединен с минимальными потерями, дает основания предположить, что его могли включить в состав Российской империи на десять лет раньше. Задним числом такие рассуждения имеют смысл, однако они игнорируют политические самоограничения, наложенные на себя Екатериной: она хотела представить Россию защитницей, а не захватчиком Крыма. В XVIII в. одинаково важными оказались возможности и обстановка. В период 1771–1782 гг. Россия четыре раза вступала в Крым. Первые три кампании ставили целью поддержать власть правителя, устраивавшего Россию; последняя должна была уничтожить остатки власти крымско-татарского хана. Поэтому когда в 1783 г. появилась благоприятная возможность захвата Крыма, Потемкин практически без боя достиг этой цели, подарив полуостров своей благодарной императрице[112].

К концу 1782 г. Потемкин в страстном письме Екатерине обосновал необходимость окончательного акта вековой драмы покорения Крыма:

«Приобретение Крыма ни усилить, ни обогатить Вас не может, а только покой доставит. Удар сильный — да кому? Туркам. Сие Вас еще больше обязывает. Поверьте, что Вы сим приобретением безсмертную славу получите и такую, какой ни один Государь в России еще не имел. Сия слава проложит дорогу еще к другой и большей славе: с Крымом достанется и господство в Черном море. От Вас зависеть будет запирать ход туркам и кормить их или морить с голоду»[113].

Однако Екатерина еще медлила с приказом о захвате Крыма. Взвесив все за и против, она «начала интенсивную дипломатическую и военную подготовку» к этому завершающему акту. В частности, 8 декабря 1782 г. был издан секретный указ Коллегии иностранных дел, содержавший распоряжение рассмотреть вопрос о присоединении Крыма и завершении дел с Портой, а также подготовить «генеральную систему в рассуждении поведения нашего со всеми другими державами»[114].

Прошло меньше недели, и 14 декабря 1782 г. (ст. ст.) она приказала Потемкину при первой же возможности захватить Крым, «гнездо пиратов и мятежников», и присоединить его к России. Обстоятельства этому благоприятствовали. Предлогом могли стать, например, смерть или пленение нынешнего хана, его предательство или создание препятствий для занятия Ахтиарской (впоследствии Севастопольской) гавани[115]. Более того, в международных отношениях Екатерина хотела избежать любого намека на завоевание, поэтому желала, чтобы татары публично заявили о своем согласии присоединиться к России. Кроме того, Екатерина настаивала, чтобы хан принес ей клятву верности. Потемкину поручалось организовать все это в первой половине 1783 г. Переписка между царицей и ее полномочным представителем свидетельствует о том, насколько непростой была ситуация для них обоих. Потемкин вновь указывал, какие стратегические преимущества получит Россия после присоединения Крыма:

«Доверенность жителей в Новороссийской губернии будет тогда несумнительна. Мореплавание по Черному морю свободное. А то, извольте рассудить, что кораблям Вашим и выходить трудно, а входить еще труднее. Еще в прибавок избавимся от трудного содержания крепостей, кои теперь в Крыму на отдаленных пунктах»[116].