История Кубанского казачьего войска

В Геленджике, по мнению Вельяминова, следовало соорудить менее значительную, чем в Новороссийске, крепость с расчетом на 6000 чел. гарнизона.

Так как в Новороссийской бухте легче было содержать для наблюдения достаточное количество судов, чем в Геленджике, то в Новороссийске можно было пока не строить крепости, ограничившись на первое время надзором при посредстве военных судов; в Геленджике же следовало немедленно приступить к устройству крепости.

При осуществлении этих военных мероприятий Вельяминов считал нужным сузить роль Анапы как крепости. «По неудобству рейда Анапа, — по словам этого генерала, — никогда не могла быть пристанищем для судов и местом значительного торга». Поэтому в ней следовало уменьшить гарнизон, сократить военные штаты и пр.

Наконец, так как сооружение, по мысли графа Паскевича, пути между Ольгинским укреплением на Кубани и Геленджиком не могло быть скоро осуществлено, ввиду устройства по этой дороге большого количества значительных укреплений, то являлась необходимость в проложении дороги из Суджука к Геленджику.

В предписании 26 ноября 1831 года главнокомандующий барон Розен сообщил генералу Вельяминову, что Государь велел оставить во всей силе прежнее свое распоряжение об устройстве укрепления в Геледжикской бухте. Так как работы по случаю осени и зимы в Геленджике были приостановлены, то Розен приказал принять меры к подготовлению материалов для постройки крепости с весны. Необходимо было заготовить камень и известь. Но в то же время у высших властей, и в том числе у главноначальствующих, были довольно смутные представления о Геленджикской и Суджукской бухтах. Барон Розен откровенно писал, что у него не было «никаких достоверных сведений для решения, какой из двух избираемых пунктов заслуживает более важности — Геленджик или Суджук».

Большим сторонником Геленджика был генерал Берхман 1-й, который занял Геленджикскую бухту своим отрядом. В 1831 году он писал 14 декабря барону Розену, почему он занял Геленджикскую бухту и почему он предпочел ее Суджуку.

Геленджикская бухта если и не так обширна, как Суджукская, зато она не подвержена таким свирепым ветрам, какие бывают в Суджуке. Недавно норд-остом были выброшены в последнем на берег два турецких судна. Преимущества Геленджика в этом отношении признаны и графом Паскевичем.

Предположенное переселение на побережье малороссийских казаков было бы удобнее осуществить у Геленджика, а не у Суджука. Возле Геленджика было больше строевого леса, превосходные и здоровые воды и «благораствореннее климат», чем у Суджука.

С точки зрения стратегической Геленджик также имел свои преимущества перед Суджуком. Самый удобный и кратчайший путь для соединения Черномории с побережьем лежал от Геленджика через Адербиевское ущелье на Ольгинское укрепление у Кубани. Эта линия крайне необходима в видах политических и военных, так как ею были бы разъединены два самых многочисленных и враждебных России черкесских племени — натухайцы от шапсугов. Натухайцы очутились бы в зависимом положении от России, и их непременно нужно поскорее покорить как в интересах чисто военных целей, так и в видах возможности колонизации казаками побережья.

В заключение генерал Берхман сообщал, что «аулы, прилегавшие к Геленджикской бухте, оставлены были черкесами, и целые деревянные дома были разобраны и поставлены в Геленджике». Тогда же в Геленджике установлены были 32 пушки и 2 мортиры.

В то же время последовали дальнейшие распоряжения по занятию русским отрядом Геленджикской бухты. Генерал Вельяминов 18 декабря 1831 года писал из крепости Грозной г.-м. Берхману, чтобы место под крепость и окружающее пространство, по протяжении двух с половиной верст, было очищено от леса. Работы эти должны были вестись в течение зимы, и в этих видах следовало разделить пехоту на три части — одну для рубки леса, другую для прикрытия работавших и третью для охраны лагеря. Это было крайне необходимо, так как черкесы всячески препятствовали постройке Геленджикского укрепления. Ночью и днем они не давали покоя солдатам, производя ложные тревоги. В 1832 году 1 февраля горцы, в течение 11/2 часа тревожили стрелковую цепь при очистке местности от леса с левого фаса Геленджика и, потерявши 15 чел. убитыми и ранеными, ретировались в горы, не причинив никакого урона геленджикскому гарнизону. Тогда же, 13 февраля 1832 года, сделано было генералом Вельяминовым из крепости Грозной второе и окончательное распоряжение о постройке крепости в Геленджике.

Предварительные работы по устройству укрепления в Геленджике страшно возмущали горцев. Рапортом 24 апреля 1832 года полковник Свенховский донес генералу Берхману, что горцы не захотели иметь сношений с русскими, под присягой решили ничего и ни за какие деньги не уступать русским, категорически отказались продать скот за самые высокие цены и не дали скота для говядины даже туркам, захваченным русскими на судах в Геленджикской бухте, опираясь на то, что эти турки могли передать говядину русским.