История либерализма в России, 1762–1914

Нельзя, однако, ни в коем случае считать назначение Столыпина торжеством реакции. Наоборот, назначение это было победой либеральных течений в бюрократии. Принимая назначение на пост председателя Совета министров, Столыпин в первую очередь настоял на том, чтобы министры, не согласные принципиально с конституционным строем, были заменены сторонниками либеральной линии³⁴. Кроме того он настоял и на том, чтобы новые выборы в Думу проведены были согласно избирательному закону от 11 декабря 1905 года и чтобы закон этот не подвергался немедленным изменениям, несмотря на то, что многие тогда уже считали эти изменения неизбежными³⁵.

Естественно возник вопрос, который уже давно задавали себе все и который и раньше часто обсуждался: не поведет ли роспуск Думы к серьезным сотрясениям. Столыпин был убежден, что не приходится опасаться беспорядков. Он был в этом совершенно уверен в отношении Москвы и Петербурга, но и в провинции он не ожидал в какой бы то ни было мере значительных эксцессов. Он считал, что умеренные элементы не примкнут к каким-либо демонстрациям протеста, а скорее всего примирятся с роспуском Думы как с печальной необходимостью. Столыпин сказал Коковцову, что из самой Думы доходили до него сведения, что «немалое количество людей начинает и там понимать, какую опасную игру затеяли народные представители, и в числе главарей даже кадетской партии есть такие, которые далеко не прочь от того, чтобы их распустили, так как они начинают понимать, что разбуженный ими зверь может и их самих смять в нужную минуту»³⁶. И на самом деле роспуск Думы не привел ни к каким революционным эксцессам. Даже изданный депутатами распущенной Думы в Выборге призыв к народу не получил никакого отклика. Россия устала от революционного напряжения, а в кругах интеллигенции, по крайней мере, отдельные лица начинали понимать, что главная опасность для развития России в либеральном направлении грозит не справа, а слева. В земских кругах это сознание было еще яснее и еще шире распространено.

* * *

Прежде чем закончить историю Первой Думы, — Думы «народного гнева» — как называли ее в левых радикальных кругах, или Думы «политического легкомыслия и государственной неопытности», как характеризовал ее Витте в своих мемуарах, — хочу еще упомянуть о правой оппозиции в Первой Думе. Она глубоко отличалась от оппозиции во Второй Думе. В состав ее входили не противники конституционного строя и либерализма, а представители умеренного земского либерализма.

Роспуск Первой Думы был роспуском нижней палаты, предусматривавшимся основными законами, так что это правительственное мероприятие никак не могло быть объявлено антиконституционным. Основные законы, думский устав, избирательный закон — все оставалось по-прежнему в силе, и ни один пункт в них не был изменен.

Решено было, значит, при выборах во Вторую Думу сохранить прежний избирательный закон. Но большинству давно уже было ясно, что если и Вторая Дума не пожелает сотрудничать с правительством и соблюдать конституцию, то станет неизбежным не только повторный роспуск Думы, а и изменение избирательного закона, иными словами, нарушение основных законов. Еще до роспуска Первой Думы началась разработка нового избирательного закона. Решение это было, однако, принято лишь скрепя сердце. Коковцов рассказывает, что Столыпин просил всех своих коллег хранить в полной тайне все планы и всю подготовительную работу по этому поводу. «Он (Столыпин) настойчиво указал на то, — пишет Коковцов, — что смотрит на пересмотр избирательного закона как на самую печальную необходимость, которую можно допустить только в самом крайнем случае, если не будет возможности избегнуть этой необходимости, и надеется даже, что этого не случится»³⁷. Коковцов также вспоминает, что и после разочарования во Второй Думе Столыпин с большой неохотой думал об это мероприятии. «Столыпин немало боролся с самим собой, прежде нежели он решился стать на путь пересмотра избирательного закона с бесспорным нарушением закона о порядке его пересмотра, и сделал это исключительно во имя сохранения идеи народного представительства, хотя бы ценою такого явного отступления от закона. И в этом отношении положение правительства вообще, и в особенности самого Столыпина, было поистине трагическое. Лично он был убежденным поборником не только народного представительства, но и идеи законности вообще… Если он и медлил с принятием этого шага, то только потому, что ему хотелось исчерпать все средства, чтобы избегнуть конфликта с законностью, и решиться на этот шаг только тогда, когда сама Дума откажется помочь ему в его стремлении избегнуть нового конфликта»³⁸.

Вначале Столыпин пытался обеспечить сотрудничество со Второй Думой, поспешно приступая к разработке широкой программы либерального законодательства, с тем, чтобы с первого же дня предоставить Думе достаточно материала для серьезных занятий; кроме того он исключил из правительства антилиберальных представителей бюрократии и заменил их людьми, симпатии которых к конституционному строю не подлежали сомнению.