История лисы-метаморфа

И мама с дочкой удалились быстрым шагом. Девочка ещё несколько раз, улыбаясь, оглядывалась на Чирру.

«Меня приняли за бездомную собаку», – поняла Чирра и впервые в жизни порадовалась тому пренебрежению и враждебности, с каким на неё посмотрела женщина.

Солнце стало клониться к горизонту, к дому лекаря Джека Джонсона подъехала карета с гербами Дюссо Тейлора. Чирра узнала бы их среди тысячи других. Она много раз их видела из окна графской спальни и в конюшне. Эти гербы встречались и в самом особняке в качестве нашивок на мебели, скатертях и подушках. Золотое солнце в обрамлении белоснежных цветов.

Спустя пару минут дверь из дома лекаря открылась, и очень медленно оттуда вышел Оливер. Он был бледен, ступал на правую ногу крайне аккуратно, но не хромал. Когда Джек подбежал и попытался помочь дойти до кареты, Оливер замахал на него руками:

– Я Вам не изнеженная девица, чтобы вести меня под ручку. Я и так задержался у Вас непозволительно долго, всё из-за Вашего снадобья. Спасибо, но мне пора возвращаться.

Оливер сел в карету, не без помощи Джека, хотя при этом страшно кривил лицо. Карета тронулась. Джонсон бросил взгляд по сторонам, встретился глазами с лисой и вопросительно поднял бровь. Чирра еле заметно кивнула, безмолвно благодаря лекаря за всё, и потрусила за графской каретой. Из-за грязного вида Чирры жители Хьюддерсфилда обращали внимания на лису не более, чем на бродячую псину.

На территорию особняка Чирра проникла, спрятавшись между колёс кареты.

***

На утро голова Оливера раскалывалась. Он помнил достаточно чётко, что вернулся после ужина с Софией домой ближе к ночи, застал погром в собственной спальне, запертую лису в ней. Кто выпотрошил все подушки, перевернул мебель и расцарапал дверь в детскую, – не оставалось под вопросом. Хотел стребовать с Руперта разъяснений, что это всё значит, но умная лисица сама подвела к кроватке Доминика и показала, почему так вела себя. У сына был ужасный жар и кашель. Дальше Оливер решил взять жеребца и лично скакать за помощью к Джеку Джонсону.

Похоже, что Оливер всё-таки выпил лишнего, так как по дороге у него стала кружиться голова от скачки. Уже когда он подъезжал к Джеку, какая-то фигура внезапно преградила жеребцу дорогу. Его лошадь встала на дыбы и сбросила с себя Оливера. И скорее всего, мужчина бы удержался в седле, но ночь, плохая видимость, нервное напряжение, выпитый алкоголь – всё вместе дало о себе знать. Оливер даже оружие достать не успел, настолько неудачным было падение с лошади. Он попытался вскочить, чтобы отразить атаку, но сбоку мелькнула ещё одна фигура человека в плаще. Кинжал блеснул в свете луны, затем последовала острая боль в районе живота. Оливера скрутило и он упал на четвереньки на мостовую.

– Ты что делаешь? Сдурел? – зашипел один из голосов. – Мы так не договаривались!

– Потом, всё потом. Хватай деньги и лошадь, – невозмутимо ответил второй голос.

Оливер поднял голову, чтобы разглядеть говоривших. Кто-то из них заметил манёвр, разозлился и с размаха ноги ударил в голову графу. А вот что было дальше, Оливер плохо помнил. Он очнулся на мостовой, зажал рану на животе и постарался позвать кого-то на помощь. Но получалось плохо. В какой-то момент его бесцеремонно перевернули на спину. В первую секунду он подумал, что нападавшие вернулись, чтобы убрать свидетеля. Но открыв глаза, увидел прекрасную девушку. В голове шумело, но он услышал, как она нежно зовёт его «Олли». Так звали его только самые близкие друзья. В последние годы его так никто не называл, разве что старина Джек. У неё было припухшее от слёз лицо, но даже это не скрывало тонких красивых линий, аккуратного носика, больших глаз светлых, струящихся золотых волос. Кто мог так его звать? Богиня? Неужели он умер? Ещё Оливер никак не мог вспомнить, то ли его так сильно огрели по голове, то ли от потери крови, то ли причудилось, но ему казалось, что хрупкая девушка в холодную и дождливую ночь полностью обнажена.

Следующее, что он помнил, – как очнулся в гостиной старого друга семьи, но лекаря не было. И снова эти потрясающие голубые глаза. Яркие, пронзительные, красивые. Он попытался сказать, что Доминик болен, необходимо послать за помощью. А она приставила свой горячий палец к его губам, чтобы он молчал. Его как будто молнией прошибло, так интимно это было. Прекрасная незнакомка показала полную осведомлённость, она знала, кто он такой, а кто его сын. «Наверно, новая помощница Джека», – решил тогда граф. С этими мыслями Оливер успокоился, силы совсем оставили его. Он смутно помнил, что, кажется, просыпался ещё два или три раза и все разы она была около него, заботливо укрывала, убирала волосы с лица, давала лекарство и сидела рядом, прямо на полу.