История лисы-метаморфа

Чирра перекинулась в девушку, видя, что Оливер собирается идти мыться и упрямо некому не говорит о своем ранении. Граф даже изменил своим предпочтениям и вместо бассейна на первом этаже решил помыться в ванной при спальне на втором. Она тихонько зашла в ванную комнату и увидела среди горячих клубов пара его скульптурно сухую фигуру без грамма лишнего жира. Чирра стояла позади и восхищалась Оливером. В меру мускулистые ноги, крепкие ягодицы, широкая спина, чуть заострённые плечи, образующие с мужской талией правильный перевёрнутый треугольник, благородная осанка. Худощавость очень шла Оливеру, придавая ему ещё больше аристократичности. Сейчас, без одежды, он напоминал античного бога, сошедшего с высоких гор на границе Норингии и Шерисии.

Чирра сделала шаг к мужчине, обняла его, прижавшись грудью к его спине, утонула в его волосах цвета молочного шоколада, а её пальцы заскользили по твердому мужскому торсу. Внутри неё трепыхалось сердце, как трепыхается дикая утка, пойманная лисой и понимающая, что всё кончено. Девушка зашла, чтобы помочь Оливеру с бинтами, но увидев его, не смогла не обнять, а обняв, поняла, что не сможет просто уйти. Она боялась признаться самой себе, что полюбила этого мужчину, который смог вылечить её душевные раны. Живя с ним под одной крышей, она научилась доверять ему. Оливер был скуп на слова, но его поступки говорили лучше всяких слов. Он любил сына до умопомрачения, был отважен, раз поскакал в ночь сам на другой конец города, умён и образован, добился места в королевской палате, проявлял заботу к ней самой в ипостаси лисы. Он не повёлся на домогательства Софии и ловко выставил её из дома. «А ещё он очень гордый и никогда не признается в своих слабостях, прямо как настоящий хищник», – поняла она. При всём своём небогатом опыте общения с людьми Чирра и представить не могла, что мужчины, не только оборотни, могут быть такими.

Оливер ощущал осторожные касания пальцев девушки, и они жгли его кожу, как раскалённые угли, несмотря на то, что в помещении было и так жарко. Он сразу понял, что это Чирра, как только почувствовал, как она к нему прижимается. Было что-то особенное в этих прикосновениях, рождающих дрожь желания во всём теле.

Чирра легонько оглаживала грудь, а затем живот Оливера, а когда её руки скользнули ещё ниже, то она ощутила твёрдую плоть шатена. Это прикосновение как молния ударила её. Кровь застучала в венах, низ живота налился желанием. Пар настолько плотный, что ничего не видно сквозь него. Но этого и не надо, чтобы услышать, как изменилось дыхание мужчины.

– Чир-р-ра, – произносит он. Так её ещё никто не называл. С перекатом языка по нёбу на букве «р», этот звук из его уст сводит с ума, дурманит похлеще наркотика.

Глаза ничего не видят, но горячее тело мужчины, его ответные жаркие поцелуи приводят в какое-то странное состояние. С одной стороны – это оцепенение, с другой – прилив адреналина. Такого чувства она не испытывала даже тогда, когда украла добычу из лап волка. Какие-то неясные желания пробуждаются в ней. Это совсем не похоже на то, что она испытывала, будучи хищником, выслеживающим дичь. Это совсем другое чувство, ещё более первобытное и основанное на инстинктах. Достаточно быстро, по мере того, как её губы и всё тело становится влажным не то от пара, не то от собственного пота, соски твердеют, а ноги напрягаются. Как в тумане она приминает своим телом Оливера к стене, при этом неистово целуя. Испарина на её теле смешивается с пóтом Оливера. Его кисти скользят по бедрам и крестцу, указательный и средний пальцы трогают ложбинку между ягодицами, заставляя выгибать поясницу. Вместе с осязанием его шершавых рук по ногам поднимается огненная волна.

Чирра, подчиняясь инстинктам, забрасывает одну ногу на полку в стене, тем самым широко разводя ноги и вжимая своими бёдрами мужчину в каменную стену. Его член, ничуть не менее твердый, чем стена позади них, упирается ей в живот. От этого внутри Чирры волна тепла перевоплощается в нарастающие содрогания, девушка уже дрожит всем телом, будто от озноба. Оливер продолжает гладить её бархатистые бёдра, но уже изнутри. Затем одна из его рук перемещается на её лобок и очерчивает треугольник, слегка касаясь её бутона плоти. Его пальцы замедляют ритм и дотрагиваются еле-еле, нежными дразнящими, но при этом настойчивыми движениями. Этого хватает, чтобы её клитор напрягся. Внутренняя дрожь дорастает до пика. Сил сдерживаться откровенно не хватает, Чирра с приглушенным стоном умоляет:

– Возьми меня, прямо сейчас! Прошу!