История любви леди Элизабет

Элизабет гордо вскинула голову, с сочувствием посмотрела на трепещущую рыбу, затем окинула его высокомерно-осуждающим взглядом.

– Я полагаю, они пользуются сетью или чем-нибудь, но я абсолютно уверена, они так не делают.

– Как? – потребовал он ответа.

– Так, как вы – подкрадываетесь к ней в ее родном водяном доме, обманываете ее, пряча крючок в этой несчастной пушистой штуке, а затем выдергиваете бедную рыбку из ее семьи и бросаете на берег умирать. Это совершенно бесчеловечно! – сказала она и нервно одернула юбки.

Лорд Марчмэн, нахмурившись, смотрел на нее с недоверием, затем тряхнул головой, как бы пытаясь прояснить свои мысли. Через несколько минут он повел ее домой.

Элизабет заставила его нести корзинку с рыбой с другой, не со своей стороны. А когда это, казалось, не смутило беднягу, она потребовала отставить руку в сторону, – чтобы корзина оказалась еще дальше от ее персоны.

Элизабет ничуть не удивилась, когда лорд Марчмэн, извинившись, удалился до ужина и оставался мрачным и задумчивым в течение всего невеселого застолья. Она, однако, заполняла паузы, с увлечением описывая разницу между французской и английской модой и рассуждая, насколько важно пользоваться перчатками из наилучшей козлиной кожи, затем развлекала его подробным описанием каждого платья, которое видела и могла вспомнить. К концу ужина лорд Марчмэн выглядел ошарашенным и сердитым; Элизабет немного охрипла и весьма взбодрилась духом.

– Я думаю, – сказала Берта с гордой улыбочкой, оставшись наедине с Элизабет в гостиной, – он сейчас по-другому смотрит на предложение, миледи.

– Я думаю, за обедом он прикидывал, как бы попроще меня убить, – сказала Элизабет, хихикнув.

Она собиралась еще что-то сказать, когда дворецкий прервал их, объявив, что лорд Марчмэн желает побеседовать наедине с леди Камерон в своем кабинете.

Элизабет приготовилась к еще одному поединку остроумия, – или глупости, – подумала она, улыбаясь про себя, и послушно последовала за дворецким через темный в коричневых тонах холл в огромный кабинет, где с правой стороны за письменным столом в темно-бордовом кресле сидел граф.

– Вы желали видеть… – начала она, входя в кабинет, но что-то рядом на стене коснулось ее волос.

Элизабет повернула голову, ожидая увидеть висящий там портрет, а вместо него перед ее глазами оказались клыки огромной кабаньей головы. На этот раз вырвавшийся крик был совершенно непритворным, хотя его вызвала неожиданность, а не страх.

– Он совершенно мертв, – сказал граф с усталой безнадежностью в голосе, глядя, как она, зажав рот рукой, отшатнулась от его самого ценного охотничьего трофея.

Элизабет тут же пришла в себя, скользнула взглядом по стене с охотничьими трофеями и обернулась.

– Можете не зажимать себе рот, – указал он.

Элизабет пронзила его еще одним осуждающим взглядом, покусывая при этом губу, чтобы не улыбнуться. Ей ужасно хотелось послушать, как он выследил этого медведя, или где нашел того чудовищно большого вепря, но она знала, что этого не следует делать.

– Пожалуйста, милорд, – вместо этого сказала Элизабет. – Скажите мне, что эти бедные создания умерли не от ваших рук.

– Боюсь, что от моих. Вернее от моего ружья. Сядьте, пожалуйста. – Он кивнул в сторону кожаного кресла с подголовником, стоящего перед столом, и Элизабет опустилась в его обволакивающую мягкость. – Скажите мне, пожалуйста, – спросил лорд Марчмэн, и его взгляд смягчился, когда он посмотрел на поднятое к нему лицо, – в случае, если мы поженимся, как вы представляете нашу совместную жизнь?

Элизабет не ожидала такой прямой атаки и почувствовала к нему уважение и одновременно смутилась. Глубоко вздохнув, попыталась по порядку описать такой образ жизни, который, как она знала, был ему ненавистен.

– Естественно, мы будем жить в Лондоне, – начала Элизабет, подаваясь вперед и демонстрируя горячую увлеченность, – я так обожаю город и городские развлечения.

Он сдвинул брови при упоминании Лондона.

– А какие развлечения вам нравятся?

– Развлечения? – переспросила Элизабет весело, на ходу придумывая ответ. – Балы, и рауты, и оперу. Я обожаю давать балы и бывать на них. По правде, для меня просто невыносимо пропустить бал. Да, во время моего Сезона были дни, когда мне удавалось побывать не менее чем на пятнадцати разных балах! И я обожаю играть в карты, – добавила Элизабет, пытаясь внушить ему, что расходы на нее будут намного больше, чем приданое, которое она принесет. – Однако мне страшно не везет и вечно приходится занимать деньги.

– Понятно, – сказал он, – что-нибудь еще?

Элизабет растерялась, чувствуя, что ей следует придумать что-то еще, но его пристальный задумчивый взгляд сбивал ее с толку.

– А что еще имеет в жизни значение, – спросила она с притворной веселостью, – кроме балов, игры и избранного общества?