История Мадлен

– Анна, узнай, как можно встретиться с Толстой. Если будут вопросы, так и скажи, что вопрос цены не имеет роли, – уверенно и громко заявила я, боясь передумать из-за этих вот дурацких своих слабостей.

– Думаю, утром у вас уже будет приглашение от Толстой! – уверенно ответила Анна.

– От чего ты так решила? – удивленно переспросила я экономку.

– Я же рассказывала сейчас – она сама, как узнала, что её Величество дала добро, отправила к нам посыльного. Прямо перед обедом.

– Ну, тогда, думаю, стоит погулять, и посмотреть на этот дом ближе, – ноги сами двигались в сторону Невского. Успокоило только то, что просто осмотреть фасад, это как увидеть платье, и не примерить, не ощутить кожей ткань изнутри, не увидеть себя в нем, не увидеть людей, что будут восхищены тобой в этом платье. Да, идти стоило сразу для осмотра дома и внутри.

– Машенька, думаю, сегодняшний день нам стоит провести дома, коль через пару дней я должен буду уехать, позволь побыть с тобой, – попросил Михаил, и мне стало стыдно, что я вовсе забыла о его отъезде.

– Да, конечно, сегодня мы останемся с тобой дома. И я даже рада, что ни каких встреч и гостей на сегодня не предусмотрено…

– Голубушка, и на завтрашнее утро не планируй. Женщины раньше обеда и дома не выходят, так что, отложи все на свете. Боюсь, мы не увидимся поболе месяца, да и завтра вечером мои сборы и несколько часов сна перед выездом – не радость для обоих.

– А я все еще не могу узнать цели твоей поездки? – я боялась только одного – лишь бы не граница. Я напрягала свою память, как могла, но вспоминалось мало, и еще, самое важное – войны сейчас нет!

– Могу, голубушка, это важная для России кампания по устройству новой приграничной линии на Северном Кавказе. Потемкин еще летом стал наместником Азовской губернии, а сейчас подготовил для императрицы доклад «Об учреждении линии от Моздока до Азова». Военные гарнизоны ттолько начали формироваться на Северном Кавказе. Вот увидишь, скоро мы добьемся и заселения этого края! – гордо рассказывал он, а я так и хотела выпалить:

– Да, ты даже не представляешь, как императрица была права, отправив туда именно Потемкина!

– Идем, расскажешь мне о своих планах, коли выгорит с домом на Невском. Ведь там четыре этажа, голубушка. Не много? – он не хотел говорить о службе, но с теплом выслушивал мои эмоциональные рассказы о новых гардеробах, что я запланировала для Екатерины.

– Нет, в самый раз. Представь, что на четвертом этаже делают обувь, на третьем пошив платьев, перчаток, белья, манто, на втором склад и раскроечный цех, а весь первый этаж занимает магазин. Там должно быть достаточно места, чтобы мы могли делать показы! Со двора можно даже не расширять двери, они там и так, предусмотрены для выгрузки, – мои мысли снова вернулись к работе, и в душе жгло от нетерпения. В какой-то момент я поняла, что проговорилась про задний двор. Я подняла глаза на Мишу, боясь увидеть его расстроенное или что страшнее – удивленное лицо, но нарвалась на его смех:

– Я и не думал, что женщина может так гореть идеей и своим делом. В тебе мне нравится все, но это – особенно. Знаешь почему? Только подумай, и ответь мне честно, хорошо, – он смотрел на меня сощурив глаза, и я понимала, что значит этот взгляд – ложь я замечу, даже не пробуй.

– Я думаю, что тебе нравится не именно во мне это качество, а в общем, ну, во всех людях, – я начала очень осторожно, боясь, что он начнет перебивать меня, но он молчал, и как-то зачарованно смотрел на меня, внимательно слушая. – Если человек «горит» идеей или своим делом, он обязательно добивается идеала. Ты тоже из этих самых людей, Миша, и от того у нас с тобой не просто симпатия, а уважение друг к другу, – я и правда, считала именно так, и говорила совершенно искренне.

– Ты правильно привела пример, но мне нравится это именно в тебе, голубка моя, потому что, если мужчина не хочет уезжать от жены на месяц, боясь соскучиться по её плечику или колену, это не любовь. Любовь, это когда боюсь уехать, и долгое время не видеть твоих горящих глаз, не слышать твоего хвастливого смеха… Нет, не подумай, что мне не нравится. Ты заслужила все то, к чему пришла.

Мы весь день и весь вечер были вдвоем. Анна приготовила нам блюдо с замороженной клюквой в сахаре, что подтаивая, оставалась целой и лопала на языке кислым и терпким соком, взвар с капелькой коньяка и эклеры. Все это принесли в нашу комнату.

Я забыла о работе, о Екатерине и о мысленном подсчете квадратных метров, и полностью погрузилось в радость от объятий мужа, от его поцелуев. Я любовалась его смехом, когда рассказывала моменты из жизни во Франции, которые сейчас, действительно, казались мне смешными.

И только ночью, когда он заснул, я поняла, что не хочу отпускать его, не хочу приходить вечерами в пустой дом, не хочу ложиться в холодную постель. Я решила, что завтра, пока он будет на службе, я не глядя завизирую документы на дом, и проведу с ним последние сутки. Внутри пахнуло холодком от слова «последние», но я мигом отогнала эту мысль, прижалась к его теплой щеке и заснула.

Глава 71