История малой России

«Вам известно, что, по вечному миру между Государем и Королем, граница западной Украйны не показана. Ибо, начиная от того места, где выше Киева Ирпень в Днепр впадает, идучи Стугною до Триполя, от Триполя же степью на пять миль от Днепра до Стаек все отмежовано на сторону России. А вниз Днепра нет никакого еще определения, и если та земля, и города на пей построенные, с селами пойдут Ляхам, то это разорит обывателей восточной Украйны, в особенности Переяславльских, Лубенских и других побережных. Они на западном берегу Днепра имеют грунты, пасеки, угодья, — не захотят их лишиться, и сами перейдут туда. А насчет Белой Церкви писал от 8 Июня, что все Заднепровские Полковники негодуют за отдачу этого города Ляхам; говорят, что скорей погибнут, нежели отдадутся под иго Польское; и если Белу Церковь Ляхи приобретут от Государя, то будут вырезаны козаками, которые станут искать иного покровительства. Он доказывал, что отдача Белой Церкви прекратит сообщение с союзниками; говорил, что тамошний полк теперь находится на службе Царской; а жены и дети, ненавидя прежнее тиранство магнатов и Республики, оставят домы и разбегутся из города; Поляки начнут снова мучить народ православный; вспыхнет мятеж на западе Днепра; отзовется на востоке, и тогда не миновать возстания всеобщего. Этими доводами отклонил Царя от отдачи Полякам Заднепрской Украйны и удержал ее за собой.

Оставалось убедить Порту к войне с Россиею. Оп внушил Верховному Визирю и Каплан-Гирею, что, по властолюбию безпредельному, предприимчивости, жажде к завоеваниям и по личной храбрости, Петр, победив Карла, обратит оружие против правоверных; что мир, по которому отдан Ему Азов, войны нс остановит; что ж и ныне, для этой цели, в России строят крепости и вооружают флот. Подкрепляя подарки уверения, обещая Татарам и Туркам— за освобождение Украйны от тиранства Русского — плати великую дань, Мазепа понудил Султана к войне. Из Константинополя были разосланы тайные повеления войскам быть в готовности. Хан писал к Мазепе, что уже собрано для него пятьдесят тысяч Татарского вспомогательного войска. Государь в тоже время получил от него донесение и совет взять предосторожности против Порты, которая готовится разрушить с Россию мир. «Удивляюсь, — писал он к Головкину, — как Стольник Кантакузин, Посланник наш в Царьграде, Толстой и Господарь Молдаванский пишут, что Порта не делает никаких приготовлений к войне, когда в то жс время я получил из Ясс от Згуры, вернейшее известие, что Посол Турецкий заключил союз с Карлом и с Лещинским для поступательной войны против России. Я выговаривал Паше Силистрийскому за посольство врагам Государевым; он отвечал, что им не для чего ссориться с Польшею и Швециею, И что они отнюдь не намерены разрушить мир с Россиею; и в тоже время пьяные Татары и Турки проговаривают близкий разрыв между Султаном и Царем.»

Поселяя бсзпокойство в Государстве, ссоря Россию с соседними державами, он нс упускал из виду Украйны, употреблял всевозможные старания, чтоб возстановить Малороссиян, Запорожцев и Донцов против Петра; внушал в них ненависть, недоверие к правительству; угнетал их именем Царским; возбуждал на месть; уговаривал поднять оружие и отложиться.

Малороссияне его не любили; было за что ненавидеть. Не говоря о губительстве его над лучшими из Украинцев, он ставил народ против народа. Вот отрывок из его письма к Головкину: «прошу Вашу милость, как любезного моего приятеля, донести Государю, по любви ко мне, чтоб мне не впасть в страшный гнев Монарший. Указ Его Величества о устройстве Компании из городового товарищества не может быть исполнен, за смятением непостоянного здешнего народа, который никогда в глупом своем разуме не утвердится и не разсудит, какой конец будет его злым начинаниям и мятежам; он думает о том только, как бы сделать по-своему. Я даже полагаю, что некоторым Полковникам весьма неприятен.»

Тайными сношениями раздувал мятеж и уверял Петра, что народ взволнован подсылками от Шведов и Поляков. Не исполняя Царских указов, чтоб раздражить Государя, жаловался на невозможность их исполнять с тою точностию, с какою ему бы хотелось для пользы Государевой; жаловался на бунты; описывал с подробностию непослушание, ропот, друки, грабительства, убийства. Всю вину медленности походов своих слагал на неповиновение войска, на возстание Козаков противу Старшин, уверяя Государя, что принужден то останавливаться, то назад возвращаться. Предлагал различные способы утишить разгоряченные умы. Гордеенка, который был вполне его клеврет, описывал черными красками; «и я не могу их усмирить моими козаками, — так заключал Мазепа свое донесение, — ибо ворон ворону глаз не выклюет.»